В середине декабря в «Транслите» вышла моя рецензия на книгу поэтессы Варвары Недеогло «Русские девочки кончают свободной землей». Спустя несколько дней авторка попросила удалить этот текст, так как он может быть опасен (по мнению Варвары, он подводит ее под уголовную статью). Почти сразу же после ее просьбы редакторы «Транслита» удалили текст, потом там какое-то время висела плашка, в написании которой я не участвовала.
Я искренне переживаю, что текст мог причинить вред. Точно могу сказать, что он не был «инсинуацией» — я писала его не с целью доносительства, на мой взгляд, это очевидно. Как очевидно и то, что о «подрыве» я писала как о языковой стратегии (те самые «образ и метафора», о которых говорит Варвара). Тем не менее я осознаю, что это слово может считываться в его прямом значении — именно поэтому мы и убрали текст. Мы также отправили рецензию на лингвистическую экспертизу и все это время ждали ее результатов, получили их пару дней назад. По совету эксперта мы отредактировали те моменты, которые могут быть опасны для Варвары и людей, ранее упоминавшихся в тексте, и выложили его снова с соответствующей сноской.
Эта ситуация довольно сильно меня задела: Варвара называет мою работу непрофессиональной, пишет о моей «нарциссической упертости и полном похуизме». Саму рецензию она называет «мономаниакальной» (это слово особенно тревожит, я не понаслышке знаю, что такое манические эпизоды). При этом моего имени она не пишет, тем самым «снимая ответственность» с меня. Я никогда не боялась брать на себя ответственность, поэтому мне важно написать этот пост. Я работала над текстом почти два месяца и сильно вложилась в него, пересмотрела и перечитала большое количество материалов, чтобы понять, как работает поэзия Варвары. Я старалась относиться к ним с любовью, потому что местами в них было выражено то, что я чувствовала эти уже почти два года, но было и то, с чем мне сложно солидаризироваться. Для меня это личная работа, над которой я провела почти два месяца, поэтому все происходящее с этим текстом воспринимаю остро и болезненно.
В середине декабря в «Транслите» вышла моя рецензия на книгу поэтессы Варвары Недеогло «Русские девочки кончают свободной землей». Спустя несколько дней авторка попросила удалить этот текст, так как он может быть опасен (по мнению Варвары, он подводит ее под уголовную статью). Почти сразу же после ее просьбы редакторы «Транслита» удалили текст, потом там какое-то время висела плашка, в написании которой я не участвовала.
Я искренне переживаю, что текст мог причинить вред. Точно могу сказать, что он не был «инсинуацией» — я писала его не с целью доносительства, на мой взгляд, это очевидно. Как очевидно и то, что о «подрыве» я писала как о языковой стратегии (те самые «образ и метафора», о которых говорит Варвара). Тем не менее я осознаю, что это слово может считываться в его прямом значении — именно поэтому мы и убрали текст. Мы также отправили рецензию на лингвистическую экспертизу и все это время ждали ее результатов, получили их пару дней назад. По совету эксперта мы отредактировали те моменты, которые могут быть опасны для Варвары и людей, ранее упоминавшихся в тексте, и выложили его снова с соответствующей сноской.
Эта ситуация довольно сильно меня задела: Варвара называет мою работу непрофессиональной, пишет о моей «нарциссической упертости и полном похуизме». Саму рецензию она называет «мономаниакальной» (это слово особенно тревожит, я не понаслышке знаю, что такое манические эпизоды). При этом моего имени она не пишет, тем самым «снимая ответственность» с меня. Я никогда не боялась брать на себя ответственность, поэтому мне важно написать этот пост. Я работала над текстом почти два месяца и сильно вложилась в него, пересмотрела и перечитала большое количество материалов, чтобы понять, как работает поэзия Варвары. Я старалась относиться к ним с любовью, потому что местами в них было выражено то, что я чувствовала эти уже почти два года, но было и то, с чем мне сложно солидаризироваться. Для меня это личная работа, над которой я провела почти два месяца, поэтому все происходящее с этим текстом воспринимаю остро и болезненно.
"Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from cn
