Власти не нужна национальность, или объяснение феномена нации
Национальность, культурные нормы, религии, идеологии могут быть инструментами для достижения власти, но сама власть существует независимо от них. Люди, обладающие властью, стремятся её сохранить или приумножить.
Эти два стремления, как правило, неразделимы, поскольку сохранение власти требует постоянных действий, а значит, и желания её укреплять и развивать.
Национальность может быть удобным предлогом или инструментом для конкретного человека, но сами властные люди не привязаны к какой-либо национальности. Истинная власть строится на отношениях между людьми, в первую очередь, на отношениях с ближайшим окружением, с теми, кто действительно готов их поддерживать. Те, кто смог овладеть национальным феноменом, получили возможность говорить от имени огромного числа людей, готовых сосуществовать вместе.
И вот затем национальность расширилась в политическую нацию, включив в себя представителей различных конфессий, идеологий и социальных групп. Общих историй стало больше, поэтому создать национальный миф стало легче, и это стало объединяющим фактором, независимо от индивидуальных убеждений.
Возникает вопрос: как же тогда существует власть в национальных демократиях, где нация, религия и идеология играют важную роль? Ключевым моментом здесь является умелое использование властью существующих культурных норм.
Нация – это своего рода социальная конструкция? Так скажут такие представители теории национализма как конструктивисты, модернисты, инструменталисты, этносимволисты, элитисты и множество других авторов, которые хотят поупрожняться в теоретических баталиях, но мне больше интересна психологическое обоснование этого изобретения власти.
Власть в национальных демократиях основана на умелом манипулировании культурными нормами, которые формировались на протяжении длительного времени и теперь служат для укрепления самой власти.
Нация — это продукт отмирания своего религиозного обоснования и объяснения такого внутреннего вопроса как:зачем мне нужна жизнь в этом мире. Чрезмерная светскость Эпохи Возрождения породила короткий промежуток для создания новых форм верований и объединяющих идей.
Нация стала социальным ответом на вопрос для многих людей, зачем же они живут. Они живут друг для друга. Если раньше мы жили ради Бога, то теперь мы живем ради себя ради кого-то ещё, ради незнакомого, но при этом у нас есть всегда внутренняя уверенность, что если мы познакомимся, то будем похожи и будем по нраву друг другу.
Так власть поняла всю силу нации. Религии и идеологии отошли на второй план, важно теперь было соревноваться в проектах консолидации нации в бесчеловечном XX веке.
Нации и национальные государства, безусловно, обладают значительной силой для той власти, которая стоит над простыми людьми. Однако они не являются источником власти как таковой.
Власть существует сама по себе, ей безразлично, какие инструменты используются для её достижения и удержания. Нации в свою очередь уже тоже живут своей жизнью: они достигли такого уровня, что теперь их можно только оседлать, подобно большим механическим существам, либо спокойно отпустить, чтобы себя они не задели, как любого другого религиозного фанатика.
Изобретениям свойственно отмирать, угасать, быть неактуальными. Кто знает, может и это ждет концепт политической нации? Одно я знаю точно. Если что-то и придет на смену нации, то только после окончательного изживания себя, в некотором смысле — это будет естественной смертью этого властного изобретения, а не хладнокровным убийством какого-нибудь талантливого политического философа.
Но почти забыли про главную цель власти – её приумножение. Для чего она нужна? Для созидания и творения, чтобы оставить свой след в истории, удовлетворив высшую потребность и увековечив себя. Вот истинные цели власти.
Самовласть ничего не оставит после себя. Если вы её где-то замечаете, то либо сама власть находится в других руках, либо самовластные правители слабее, чем кажутся на первый взгляд.
Власти не нужна национальность, или объяснение феномена нации
Национальность, культурные нормы, религии, идеологии могут быть инструментами для достижения власти, но сама власть существует независимо от них. Люди, обладающие властью, стремятся её сохранить или приумножить.
Эти два стремления, как правило, неразделимы, поскольку сохранение власти требует постоянных действий, а значит, и желания её укреплять и развивать.
Национальность может быть удобным предлогом или инструментом для конкретного человека, но сами властные люди не привязаны к какой-либо национальности. Истинная власть строится на отношениях между людьми, в первую очередь, на отношениях с ближайшим окружением, с теми, кто действительно готов их поддерживать. Те, кто смог овладеть национальным феноменом, получили возможность говорить от имени огромного числа людей, готовых сосуществовать вместе.
И вот затем национальность расширилась в политическую нацию, включив в себя представителей различных конфессий, идеологий и социальных групп. Общих историй стало больше, поэтому создать национальный миф стало легче, и это стало объединяющим фактором, независимо от индивидуальных убеждений.
Возникает вопрос: как же тогда существует власть в национальных демократиях, где нация, религия и идеология играют важную роль? Ключевым моментом здесь является умелое использование властью существующих культурных норм.
Нация – это своего рода социальная конструкция? Так скажут такие представители теории национализма как конструктивисты, модернисты, инструменталисты, этносимволисты, элитисты и множество других авторов, которые хотят поупрожняться в теоретических баталиях, но мне больше интересна психологическое обоснование этого изобретения власти.
Власть в национальных демократиях основана на умелом манипулировании культурными нормами, которые формировались на протяжении длительного времени и теперь служат для укрепления самой власти.
Нация — это продукт отмирания своего религиозного обоснования и объяснения такого внутреннего вопроса как:зачем мне нужна жизнь в этом мире. Чрезмерная светскость Эпохи Возрождения породила короткий промежуток для создания новых форм верований и объединяющих идей.
Нация стала социальным ответом на вопрос для многих людей, зачем же они живут. Они живут друг для друга. Если раньше мы жили ради Бога, то теперь мы живем ради себя ради кого-то ещё, ради незнакомого, но при этом у нас есть всегда внутренняя уверенность, что если мы познакомимся, то будем похожи и будем по нраву друг другу.
Так власть поняла всю силу нации. Религии и идеологии отошли на второй план, важно теперь было соревноваться в проектах консолидации нации в бесчеловечном XX веке.
Нации и национальные государства, безусловно, обладают значительной силой для той власти, которая стоит над простыми людьми. Однако они не являются источником власти как таковой.
Власть существует сама по себе, ей безразлично, какие инструменты используются для её достижения и удержания. Нации в свою очередь уже тоже живут своей жизнью: они достигли такого уровня, что теперь их можно только оседлать, подобно большим механическим существам, либо спокойно отпустить, чтобы себя они не задели, как любого другого религиозного фанатика.
Изобретениям свойственно отмирать, угасать, быть неактуальными. Кто знает, может и это ждет концепт политической нации? Одно я знаю точно. Если что-то и придет на смену нации, то только после окончательного изживания себя, в некотором смысле — это будет естественной смертью этого властного изобретения, а не хладнокровным убийством какого-нибудь талантливого политического философа.
Но почти забыли про главную цель власти – её приумножение. Для чего она нужна? Для созидания и творения, чтобы оставить свой след в истории, удовлетворив высшую потребность и увековечив себя. Вот истинные цели власти.
Самовласть ничего не оставит после себя. Если вы её где-то замечаете, то либо сама власть находится в других руках, либо самовластные правители слабее, чем кажутся на первый взгляд.
He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. The Dow Jones Industrial Average fell 230 points, or 0.7%. Meanwhile, the S&P 500 and the Nasdaq Composite dropped 1.3% and 2.2%, respectively. All three indexes began the day with gains before selling off. Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said.
from de
