Думаю, надо и мне сказать два слова о премии Слово. Тем более много слов. Дмитрия Филиппова и Анну Долгареву сердечно поздравляю. Караулов полностью прав, когда говорит о новом дыхании военной документальной прозы. Это, действительно, тексты, обречённые быть услышанными и прочитанными, не только друзьями, но и недругами. Без них ничего в нас не понять. Поздравляю Олесю Николаеву, я с юности читаю ее стихи - она старше на несколько лет - и всегда именно она казалась мне - вместе с Карпцом - самыми интересными и глубокими поэтами "чуть старше", живыми свидетелями за русскую поэзию перед Богом. Честно говоря, люблю и прозу Николаевой, роман Меценат кажется мне едва ли не лучшим русским романом этого века. В таком заявлении всегда есть доля допуска, но пусть она будет, оно - это заявление - будет, так как свидетельствует, насколько я ценю эту книгу, узнаю в ней и свою жизнь, и свои сомнения, и свои печали. О Юнне Мориц ничего не скажу, ее стихи всегда были мимо меня, но она старенькая, она большой патриот, и она заслужила. Что касается всей остальной поэзии, и юной, и старой, это, конечно, полный швах. Говорю об этом совершенно свободно, потому что я на премию ни сам, ни с чьей то доброй руки не подавался, сборник нынешних стихотворений у меня ещё вообще не собран, а сборник стихотворений о войне, который теперь уже не знаю, как и где выйдет, ещё не был готов. Да, там слишком много противоречия и боли - да и форма не без модернизма и пост - так что не для этой премии. ...Но вернёмся к Слову. Без Караулова в финальном списке, на мой взгляд, любой выбор жюри выглядел бы смешно. Это высказывание можно отнести за счёт моих личных отношений с ИК, тем более я писал предисловие к его книге, но я потому и позволяю себе так открыто говорить, что здесь все очевидно. Есть поэзия, разная, патриотическая, лирическая, шизофреническая и эротическая, а есть ее имитация. Когда в жюри и экспертах главной литературной премии страны не находится достаточно людей, способных отличить одно от другого, это печально. Но именно с "экспертной" частью поэзии у нас было все чрезвычайно сложно последние десятилетия, когда сама поэзия как искусство переживала очередной расцвет, бронзовый или даже платиновый век, а поэзии как социального явления практически не существовало. В результате все оценки сводились либо к голимому постмодернисткому и концептуалистскому дискурсу, временами срывавшемуся в новую искренность и эстетику травмы, либо имитировали советские подходы, были своего рода давно изжеванной жвачкой 20 века. Нынче первые почти все записались в "хорошие лица", а вторые продолжают свое нехитрое дело. Так что удивляться нечему, надо идти дальше и смотреть. За интересным текстом интересная мысль о нем приходит не сразу, - мы это знаем из истории культуры (если, конечно, не считать интересной мысль людей типа Белинского и Михайловского, то есть социальных пошляков). Вот, собственно, все, что я хотел и могу сказать об итогах премии Слово Тот факт, что такие премии появляются, сам по себе прекрасен. Теперь литератор по крайней мере может мечтать, что наступит день, и его текст безо всяких дополнительных усилий выведет его изо всех затруднительных финансовых ситуаций. И воли императора - как в случае Пушкина - не понадобится. Блажен, кто верует, конечно, и это тоже очень наивно, но все же, все же...
Думаю, надо и мне сказать два слова о премии Слово. Тем более много слов. Дмитрия Филиппова и Анну Долгареву сердечно поздравляю. Караулов полностью прав, когда говорит о новом дыхании военной документальной прозы. Это, действительно, тексты, обречённые быть услышанными и прочитанными, не только друзьями, но и недругами. Без них ничего в нас не понять. Поздравляю Олесю Николаеву, я с юности читаю ее стихи - она старше на несколько лет - и всегда именно она казалась мне - вместе с Карпцом - самыми интересными и глубокими поэтами "чуть старше", живыми свидетелями за русскую поэзию перед Богом. Честно говоря, люблю и прозу Николаевой, роман Меценат кажется мне едва ли не лучшим русским романом этого века. В таком заявлении всегда есть доля допуска, но пусть она будет, оно - это заявление - будет, так как свидетельствует, насколько я ценю эту книгу, узнаю в ней и свою жизнь, и свои сомнения, и свои печали. О Юнне Мориц ничего не скажу, ее стихи всегда были мимо меня, но она старенькая, она большой патриот, и она заслужила. Что касается всей остальной поэзии, и юной, и старой, это, конечно, полный швах. Говорю об этом совершенно свободно, потому что я на премию ни сам, ни с чьей то доброй руки не подавался, сборник нынешних стихотворений у меня ещё вообще не собран, а сборник стихотворений о войне, который теперь уже не знаю, как и где выйдет, ещё не был готов. Да, там слишком много противоречия и боли - да и форма не без модернизма и пост - так что не для этой премии. ...Но вернёмся к Слову. Без Караулова в финальном списке, на мой взгляд, любой выбор жюри выглядел бы смешно. Это высказывание можно отнести за счёт моих личных отношений с ИК, тем более я писал предисловие к его книге, но я потому и позволяю себе так открыто говорить, что здесь все очевидно. Есть поэзия, разная, патриотическая, лирическая, шизофреническая и эротическая, а есть ее имитация. Когда в жюри и экспертах главной литературной премии страны не находится достаточно людей, способных отличить одно от другого, это печально. Но именно с "экспертной" частью поэзии у нас было все чрезвычайно сложно последние десятилетия, когда сама поэзия как искусство переживала очередной расцвет, бронзовый или даже платиновый век, а поэзии как социального явления практически не существовало. В результате все оценки сводились либо к голимому постмодернисткому и концептуалистскому дискурсу, временами срывавшемуся в новую искренность и эстетику травмы, либо имитировали советские подходы, были своего рода давно изжеванной жвачкой 20 века. Нынче первые почти все записались в "хорошие лица", а вторые продолжают свое нехитрое дело. Так что удивляться нечему, надо идти дальше и смотреть. За интересным текстом интересная мысль о нем приходит не сразу, - мы это знаем из истории культуры (если, конечно, не считать интересной мысль людей типа Белинского и Михайловского, то есть социальных пошляков). Вот, собственно, все, что я хотел и могу сказать об итогах премии Слово Тот факт, что такие премии появляются, сам по себе прекрасен. Теперь литератор по крайней мере может мечтать, что наступит день, и его текст безо всяких дополнительных усилий выведет его изо всех затруднительных финансовых ситуаций. И воли императора - как в случае Пушкина - не понадобится. Блажен, кто верует, конечно, и это тоже очень наивно, но все же, все же...
BY Андрей Полонский в тг
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from de
