Сегодня в Гагаузии, автономии на юге Молдовы, проходят выборы главы исполнительной власти, являющегося по праву членом центрального правительства.
Выборы проходят в условиях, когда примерно одинаковые шансы, с учётом кучи всяких мелочей, которые могу сложиться, а могут и нет, сразу у четырёх кандидатов (а башканом может быть только один, хотя на самом деле, как гласит поверье, любой гагауз может быть башканом).
В общем-то, глобальных вопросов всего два - как с новым башканом собирается взаимодействовать Кишинёв и как с Кишинёвом собирается взаимодействовать новый башкан, а также что далее будет делать покидающая должность Ирина Влах.
Вот тут на самом деле много вариантов и еще больше всяких мелочей. Начать нужно с того, что нынешняя правящая партия смотрит на Гагаузию, как на некое недоразумение, которое тоже мешает ей заниматься евроинтеграцией (вообще сложно найти нечто в Молдове, что "хорошим людям" бы не мешало евроинтеграцией заниматься) - при этом у центральной власти (а в её госмифологии у гагаузов все проблемы в том, что они не учат румынский, как-то не так учат гагаузский и, главное, не хотят забывать русский) есть свой кандидат, ему отрядили на помощь целого советника президента, но всё это не гарантия. Кандидат от несостоявшегося сидельца чуть менее некомфортен правящей партии, кандидат от беглеца чуть более некомфортен, но всё это на уровне статистической погрешности, поскольку запроса на скандал ради скандала с Кишинёвом у населения автономии точно нет. Внешние обстоятельства сегодня не позволяют скандал ради скандала валорифицировать, а поддерживать скандал целый год до президентской кампании накладно и может выйти боком самим зачинателям (будем честны, кандидат от PAS на президентских, кем бы он(а) ни был(а), голосов от гагаузов в свою поддержку особо не ждёт).
Немного туманнее всё у Ирины Влах. Она уходит с поста после двух мандатов, не оставляя по объективным и субъективным причинам институционального наследия, но оставляя институциональную память, которая принуждает автономию к выбору простейшего пути - прагматично покориться обстоятельствам и попытаться сделать так, чтобы эти обстоятельства не были совсем уж людоедскими. Таким же путём сегодня прёт и правящая партия - она выбрала до глупости простейший из возможных для себя вариантов, когда евроинтеграция тождественна русофобии, а все несогласные объявлены врагами. Дёшево, сердито, не требует умственного перенапряжения, сидалище от потугов не потеет. В результате партия строит режим Плахотнюка под новой вывеской, делая вид, что за ней не заметят срама, а в перспективе может быть и крови (не дай бог).
Дальнейшие политические амбиции Влах очевидны, она их не скрывает, но, пока они не облечены в конкретную форму, горизонт этих амбиций вполне может быть иллюзорным. Осенью в Молдове стартует негласная президентская кампания, которая растянется на целый год - и пока что стратегия "любой, кроме Санду" не кажется абсолютно выигрышной, хотя она будет лежать в основе кампании. И Дорин Речан, и Игорь Гросу, и даже Оазу Нантой - это не Санду. А Санду - это робот, в который вставляют перфокарты и который бездумно их считывает. Другими словами, президентская кампания должна быть про смыслы, а не про "лишь бы против". И вот пока смыслов республиканского уровня Влах не предложила. Ещё есть время - но не так, чтобы очень много.
В остальном, правящая партия, следуя институциональной памяти Плахотнюка, набила руку на отмене неугодных себе модальностей выборов. Вероятно, такую опцию она допускает для себя и сейчас, если вдруг партэмоции победят здравый смысл. Один раз уже прокатило. Но ровно один раз прокатило и у Плахотнюка. А потом уже нет.
Сегодня в Гагаузии, автономии на юге Молдовы, проходят выборы главы исполнительной власти, являющегося по праву членом центрального правительства.
Выборы проходят в условиях, когда примерно одинаковые шансы, с учётом кучи всяких мелочей, которые могу сложиться, а могут и нет, сразу у четырёх кандидатов (а башканом может быть только один, хотя на самом деле, как гласит поверье, любой гагауз может быть башканом).
В общем-то, глобальных вопросов всего два - как с новым башканом собирается взаимодействовать Кишинёв и как с Кишинёвом собирается взаимодействовать новый башкан, а также что далее будет делать покидающая должность Ирина Влах.
Вот тут на самом деле много вариантов и еще больше всяких мелочей. Начать нужно с того, что нынешняя правящая партия смотрит на Гагаузию, как на некое недоразумение, которое тоже мешает ей заниматься евроинтеграцией (вообще сложно найти нечто в Молдове, что "хорошим людям" бы не мешало евроинтеграцией заниматься) - при этом у центральной власти (а в её госмифологии у гагаузов все проблемы в том, что они не учат румынский, как-то не так учат гагаузский и, главное, не хотят забывать русский) есть свой кандидат, ему отрядили на помощь целого советника президента, но всё это не гарантия. Кандидат от несостоявшегося сидельца чуть менее некомфортен правящей партии, кандидат от беглеца чуть более некомфортен, но всё это на уровне статистической погрешности, поскольку запроса на скандал ради скандала с Кишинёвом у населения автономии точно нет. Внешние обстоятельства сегодня не позволяют скандал ради скандала валорифицировать, а поддерживать скандал целый год до президентской кампании накладно и может выйти боком самим зачинателям (будем честны, кандидат от PAS на президентских, кем бы он(а) ни был(а), голосов от гагаузов в свою поддержку особо не ждёт).
Немного туманнее всё у Ирины Влах. Она уходит с поста после двух мандатов, не оставляя по объективным и субъективным причинам институционального наследия, но оставляя институциональную память, которая принуждает автономию к выбору простейшего пути - прагматично покориться обстоятельствам и попытаться сделать так, чтобы эти обстоятельства не были совсем уж людоедскими. Таким же путём сегодня прёт и правящая партия - она выбрала до глупости простейший из возможных для себя вариантов, когда евроинтеграция тождественна русофобии, а все несогласные объявлены врагами. Дёшево, сердито, не требует умственного перенапряжения, сидалище от потугов не потеет. В результате партия строит режим Плахотнюка под новой вывеской, делая вид, что за ней не заметят срама, а в перспективе может быть и крови (не дай бог).
Дальнейшие политические амбиции Влах очевидны, она их не скрывает, но, пока они не облечены в конкретную форму, горизонт этих амбиций вполне может быть иллюзорным. Осенью в Молдове стартует негласная президентская кампания, которая растянется на целый год - и пока что стратегия "любой, кроме Санду" не кажется абсолютно выигрышной, хотя она будет лежать в основе кампании. И Дорин Речан, и Игорь Гросу, и даже Оазу Нантой - это не Санду. А Санду - это робот, в который вставляют перфокарты и который бездумно их считывает. Другими словами, президентская кампания должна быть про смыслы, а не про "лишь бы против". И вот пока смыслов республиканского уровня Влах не предложила. Ещё есть время - но не так, чтобы очень много.
В остальном, правящая партия, следуя институциональной памяти Плахотнюка, набила руку на отмене неугодных себе модальностей выборов. Вероятно, такую опцию она допускает для себя и сейчас, если вдруг партэмоции победят здравый смысл. Один раз уже прокатило. Но ровно один раз прокатило и у Плахотнюка. А потом уже нет.
BY Гений Карпат
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from de
