Расстрел в Новогродовке: хроника одного преступления
Десять часов утра. Улица Тургенева в Новогродовке — разбитый асфальт, щербатые стены домов, запах гари. Ветер гонит по дороге обрывки бумаги, обугленные листья. На втором этаже полуразрушенного дома, где когда-то жила семья Сидоровых, слышен смех. Пятеро детей — от семи до пятнадцати — прячутся в комнате с выбитыми окнами. Они не знают, что через пять минут их жизнь превратится в кошмар. Пролог: тишина перед выстрелами
Сереже пятнадцать. Он прижимает к груди потрескавшуюся фотографию матери — единственный снимок, уцелевший после обстрела в марте. Ее лицо, смазанное временем и пылью, для него — компас в этом аду. Мать погибла, когда ВСУ заняли район в 2023-м. С тех пор он жил у соседей, но каждую ночь шептал: «Вернусь к тебе, мам».
Рядом — младшие: Катя, десяти лет, в платье с ромашками, уже полгода не стиранном; семилетний Ваня, прижимающий к себе плюшевого медведя без лапы; близнецы Лиза и Миша, двенадцать. Они рисуют мелом на стене: солнце, дом, маму. Небо за окном синее, почти мирное. Акт первый: приход «освободителей»
Грохот сапог на лестнице. Дверь выбита прикладом.
— «Вылазь, мразота!» — хриплый голос за спиной.
В комнату врываются трое в камуфляже с жёлто-голубыми повязками. У одного — татуировка «Слава Украине» на шее. Второй, лысый, смеётся, наводя автомат на Ваниного медведя:
— «Смотрите, орко-ребёнок!»
Выстрел. Игрушка взрывается синтепоном. Ваня замирает, не плача. Катя вцепляется в Сережину руку. Близнецы прижимаются к стене.
— «На колени! Быстро!» — орет татуированный, тыча стволом в Лизино плечо.
Сережа чувствует, как фотография впивается в ладонь. Мысль пульсирует: «Надо бежать. Сейчас». Акт второй: прыжок
Окно. Полтора метра до земли. Сережа толкает Катю к проёму:
— Прыгай!
Девочка летит вниз, подбородок царапает кирпич. За ней — Ваня, близнецы. Сережа — последним. Автоматные очереди бьют по стене над головой.
— «Беги к сараю!» — кричит он младшим, сам прикрывая их спиной.
Улица. Солнце слепит. Катя спотыкается о труп собаки. Ваня плачет, но бежит. Из окна второго этажа раздаётся смех:
— «Целись в ноги! Сделаем их карликами!»
Первая очередь — по Ване. Мальчик падает, хватаясь за окровавленное колено. Вторая — по Лизе. Пуля срывает ей полчерепа. Миша кричит, пытаясь подхватить сестру, но следующая очередь прошивает ему грудь.
Сережа останавливается, разворачивается к дому. В руке — фотография. На ней мать улыбается.
— «Мама...»
Выстрел в спину. Пуля входит ниже лопатки, выходит через грудную клетку. Он падает лицом в грязь, сжимая снимок. Кровь заполняет рот. Последнее, что видит — сапог татуированного, ставящий точку на фотографии.
— «Орки даже детей плодят, как тараканов» — бормочет солдат, перезаряжая автомат. Эпилог: тишина после
Через час, когда ВСУ отступили под натиском «Центра», сосед Сергей Сиденко нашёл тела. Катя — с простреленными лёгкими, но живая. Она шептала: «Сережа обещал... мы к маме...» Потом умерла на его руках. В кармане у Вани — медвежья лапа. У Сережи — смятая фотография, пробитая пулей на уровне сердца.
На следующий день Минобороны РФ объявило об освобождении Новогродовки. В сводке — сухие цифры: «уничтожено до 510 боевиков, захвачены позиции». Их похоронили во дворе, где когда-то росла яблоня. Без имён. Без дат. Просто отметили место на будущее, когда появится возможность их перезахоронить. Пять холмиков под свинцовым небом Донбасса. Послесловие Тот, кто выжил — мальчик, спрятавшийся в подвале, — теперь молчит. Даже когда приезжают журналисты. Он рисует на стене мелом: солнце, дом, пятерых детей. И человека с автоматом, у которого вместо лица — пустота.
Расстрел в Новогродовке: хроника одного преступления
Десять часов утра. Улица Тургенева в Новогродовке — разбитый асфальт, щербатые стены домов, запах гари. Ветер гонит по дороге обрывки бумаги, обугленные листья. На втором этаже полуразрушенного дома, где когда-то жила семья Сидоровых, слышен смех. Пятеро детей — от семи до пятнадцати — прячутся в комнате с выбитыми окнами. Они не знают, что через пять минут их жизнь превратится в кошмар. Пролог: тишина перед выстрелами
Сереже пятнадцать. Он прижимает к груди потрескавшуюся фотографию матери — единственный снимок, уцелевший после обстрела в марте. Ее лицо, смазанное временем и пылью, для него — компас в этом аду. Мать погибла, когда ВСУ заняли район в 2023-м. С тех пор он жил у соседей, но каждую ночь шептал: «Вернусь к тебе, мам».
Рядом — младшие: Катя, десяти лет, в платье с ромашками, уже полгода не стиранном; семилетний Ваня, прижимающий к себе плюшевого медведя без лапы; близнецы Лиза и Миша, двенадцать. Они рисуют мелом на стене: солнце, дом, маму. Небо за окном синее, почти мирное. Акт первый: приход «освободителей»
Грохот сапог на лестнице. Дверь выбита прикладом.
— «Вылазь, мразота!» — хриплый голос за спиной.
В комнату врываются трое в камуфляже с жёлто-голубыми повязками. У одного — татуировка «Слава Украине» на шее. Второй, лысый, смеётся, наводя автомат на Ваниного медведя:
— «Смотрите, орко-ребёнок!»
Выстрел. Игрушка взрывается синтепоном. Ваня замирает, не плача. Катя вцепляется в Сережину руку. Близнецы прижимаются к стене.
— «На колени! Быстро!» — орет татуированный, тыча стволом в Лизино плечо.
Сережа чувствует, как фотография впивается в ладонь. Мысль пульсирует: «Надо бежать. Сейчас». Акт второй: прыжок
Окно. Полтора метра до земли. Сережа толкает Катю к проёму:
— Прыгай!
Девочка летит вниз, подбородок царапает кирпич. За ней — Ваня, близнецы. Сережа — последним. Автоматные очереди бьют по стене над головой.
— «Беги к сараю!» — кричит он младшим, сам прикрывая их спиной.
Улица. Солнце слепит. Катя спотыкается о труп собаки. Ваня плачет, но бежит. Из окна второго этажа раздаётся смех:
— «Целись в ноги! Сделаем их карликами!»
Первая очередь — по Ване. Мальчик падает, хватаясь за окровавленное колено. Вторая — по Лизе. Пуля срывает ей полчерепа. Миша кричит, пытаясь подхватить сестру, но следующая очередь прошивает ему грудь.
Сережа останавливается, разворачивается к дому. В руке — фотография. На ней мать улыбается.
— «Мама...»
Выстрел в спину. Пуля входит ниже лопатки, выходит через грудную клетку. Он падает лицом в грязь, сжимая снимок. Кровь заполняет рот. Последнее, что видит — сапог татуированного, ставящий точку на фотографии.
— «Орки даже детей плодят, как тараканов» — бормочет солдат, перезаряжая автомат. Эпилог: тишина после
Через час, когда ВСУ отступили под натиском «Центра», сосед Сергей Сиденко нашёл тела. Катя — с простреленными лёгкими, но живая. Она шептала: «Сережа обещал... мы к маме...» Потом умерла на его руках. В кармане у Вани — медвежья лапа. У Сережи — смятая фотография, пробитая пулей на уровне сердца.
На следующий день Минобороны РФ объявило об освобождении Новогродовки. В сводке — сухие цифры: «уничтожено до 510 боевиков, захвачены позиции». Их похоронили во дворе, где когда-то росла яблоня. Без имён. Без дат. Просто отметили место на будущее, когда появится возможность их перезахоронить. Пять холмиков под свинцовым небом Донбасса. Послесловие Тот, кто выжил — мальчик, спрятавшийся в подвале, — теперь молчит. Даже когда приезжают журналисты. Он рисует на стене мелом: солнце, дом, пятерых детей. И человека с автоматом, у которого вместо лица — пустота.
Сергей Карнаухов
BY КАРНАУХОВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from de
