Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/empty_clear_bottles/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 А. Прошаков. Прием стеклотары | Telegram Webview: empty_clear_bottles/3705 -
Уже через пару недель вызреет полынь междуречья. Засохшими голубыми метёлками, с благородным отливом серебряной сбруи будет поперек такта платиновых волн ковыля, подыгрывать солнцу.
Здесь, в Аквитании, полынь —словно в цветочном магазине супротив нашей низенькой и коренастой, духмяной. Запах — не надышишься.
Пройдет ещё пару недель, и это будет сухостой. И только после августовских дождей с заката до восхода, а с середины сентября и по отаве, пойдёт опять свежая изумрудная, встанет рядом с посохшей ещё с весны.
По утренней росе будет стелиться смородиновым смрадом, в аккурат под распухшими низкими серыми осенними тучами, которые, словно охотничьи собаки, обнюхивают степь. И так до первых морозов, с наступлением которых, безоговорочно уступит запаху прелой травы.
У нас её — молодую, холодящую ладони, мякотную — собирают впрок, в пучки с 18 по 24 мая. Подсовывают под притолку, чтобы отбить мышиный дух, да и возбуждённых котов. По курятникам и собачьим будкам, так как всяких блошек-вошек отпугивает. Да что там эти безобидные паразиты, в бане — вещь незаменимая.
В парилке пол, устланный полынком, гонит из тела всякое сволочное, нечистое и дьявольское. Плеснёшь на раскалённые камни-песчаники, которые до этого лежали в степи на Каркагоне под солнцем, а перед тем на дне окияна миллионы лет, и вся нечисть из тебя на полóк ниже опускается. Ещё ковшик поддашь — она, окаянная, ещё ниже... И так до тех пор, пока не убежит и дверью не хлопнет.
Дед Саня Чекунов говорил, что ведьмы парной с полынком не терпят. Кто-кто, а он в этом понимал толк. На дух не переносил он общественные бани и коллективные парилки. Имел, хоть и вросшую наполовину в землю, но свою баньку.
- Да, это што, как овечью отару прогоняют по траншее, наполненной водой с креолином. Ничем ваша помывка в совхозной бане ни от казарменной, ни от лагерной не отличается. Да и Манька-банщица в красном фартуке.
- Так мы ж с пивой!… (привезённым в трёхлитровых банках, посланным спецально за тридцать километров гонцом на тракторе в буфет на станцию Качалино).
- С пи-и-и-и-во-ой они идут, дуры малолетние, — передразнивал он сорокалетних мужиков и продолжал, — с бабой надо итить в баню, а не с пивой. Попариться, обмыться, потом как к ней приложиссья…
Тут он медленно сгибал руку в локте и сжимать кулак с таким напряжением и удовольствием на лице, что начинал мелко-мелко вибрировать: — Ух, и каааак!.. — тут он, неожиданно легко, как дирижёр, плавно, словно его оркестр играет "Венский вальс", опускал руку. — И ты ажнык чуешь, как там у неё внутрях всё шаволиця. Посля приди домой, да с ней по рюмочки, на сон. А с пива, только ссать криво.
- Так у нас и водочка, — и трясли сеткой-бесстыдницей, где звенели бутылки с водкой по три шестьдесят две.
— Так вы это не купаться идёте, а прям, как на работу в совхозе.
Хохот заглушал звон бутылок. Дед Саня продолжал: — Да и не водка это — сучок* пакостный. Вот по два восемьдесят семь — то водка была… — вздыхал старик.
— Ну и память у тебя, дед, — уже уходя, не оборачиваясь, отвечали любители общественной бани.
Теперь уже я помню разговоры про водку по три шестьдесят две, и что это была настоящая, а не эта, по четыре двенадцать, пять тридцать и тд. Да и постарше я сегодня, оказывается, на целый год тогдашнего деда Чекуна. И помню ещё картошку по 14 копеек. За такую память, пожалуй теперь на Родине можно и иноагентом стать.
Хотя я и не имею возможности уже вторую весну, с 18 по 24 мая, с холмов, вдоль Бобрового буерака, заготовить для эстетического успокоения души полынка. Упасть на него лицом вниз, чтобы не видно заслившихся газ, примять своими проблемами и мыслями. Пошептаться, разоткровенничаться до кома в горле. И придавленному, распаренному солнцем, выслушивать утешение и советы.
Уже через пару недель вызреет полынь междуречья. Засохшими голубыми метёлками, с благородным отливом серебряной сбруи будет поперек такта платиновых волн ковыля, подыгрывать солнцу.
Здесь, в Аквитании, полынь —словно в цветочном магазине супротив нашей низенькой и коренастой, духмяной. Запах — не надышишься.
Пройдет ещё пару недель, и это будет сухостой. И только после августовских дождей с заката до восхода, а с середины сентября и по отаве, пойдёт опять свежая изумрудная, встанет рядом с посохшей ещё с весны.
По утренней росе будет стелиться смородиновым смрадом, в аккурат под распухшими низкими серыми осенними тучами, которые, словно охотничьи собаки, обнюхивают степь. И так до первых морозов, с наступлением которых, безоговорочно уступит запаху прелой травы.
У нас её — молодую, холодящую ладони, мякотную — собирают впрок, в пучки с 18 по 24 мая. Подсовывают под притолку, чтобы отбить мышиный дух, да и возбуждённых котов. По курятникам и собачьим будкам, так как всяких блошек-вошек отпугивает. Да что там эти безобидные паразиты, в бане — вещь незаменимая.
В парилке пол, устланный полынком, гонит из тела всякое сволочное, нечистое и дьявольское. Плеснёшь на раскалённые камни-песчаники, которые до этого лежали в степи на Каркагоне под солнцем, а перед тем на дне окияна миллионы лет, и вся нечисть из тебя на полóк ниже опускается. Ещё ковшик поддашь — она, окаянная, ещё ниже... И так до тех пор, пока не убежит и дверью не хлопнет.
Дед Саня Чекунов говорил, что ведьмы парной с полынком не терпят. Кто-кто, а он в этом понимал толк. На дух не переносил он общественные бани и коллективные парилки. Имел, хоть и вросшую наполовину в землю, но свою баньку.
- Да, это што, как овечью отару прогоняют по траншее, наполненной водой с креолином. Ничем ваша помывка в совхозной бане ни от казарменной, ни от лагерной не отличается. Да и Манька-банщица в красном фартуке.
- Так мы ж с пивой!… (привезённым в трёхлитровых банках, посланным спецально за тридцать километров гонцом на тракторе в буфет на станцию Качалино).
- С пи-и-и-и-во-ой они идут, дуры малолетние, — передразнивал он сорокалетних мужиков и продолжал, — с бабой надо итить в баню, а не с пивой. Попариться, обмыться, потом как к ней приложиссья…
Тут он медленно сгибал руку в локте и сжимать кулак с таким напряжением и удовольствием на лице, что начинал мелко-мелко вибрировать: — Ух, и каааак!.. — тут он, неожиданно легко, как дирижёр, плавно, словно его оркестр играет "Венский вальс", опускал руку. — И ты ажнык чуешь, как там у неё внутрях всё шаволиця. Посля приди домой, да с ней по рюмочки, на сон. А с пива, только ссать криво.
- Так у нас и водочка, — и трясли сеткой-бесстыдницей, где звенели бутылки с водкой по три шестьдесят две.
— Так вы это не купаться идёте, а прям, как на работу в совхозе.
Хохот заглушал звон бутылок. Дед Саня продолжал: — Да и не водка это — сучок* пакостный. Вот по два восемьдесят семь — то водка была… — вздыхал старик.
— Ну и память у тебя, дед, — уже уходя, не оборачиваясь, отвечали любители общественной бани.
Теперь уже я помню разговоры про водку по три шестьдесят две, и что это была настоящая, а не эта, по четыре двенадцать, пять тридцать и тд. Да и постарше я сегодня, оказывается, на целый год тогдашнего деда Чекуна. И помню ещё картошку по 14 копеек. За такую память, пожалуй теперь на Родине можно и иноагентом стать.
Хотя я и не имею возможности уже вторую весну, с 18 по 24 мая, с холмов, вдоль Бобрового буерака, заготовить для эстетического успокоения души полынка. Упасть на него лицом вниз, чтобы не видно заслившихся газ, примять своими проблемами и мыслями. Пошептаться, разоткровенничаться до кома в горле. И придавленному, распаренному солнцем, выслушивать утешение и советы.
BY А. Прошаков. Прием стеклотары
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can."
from us
