В скандале вокруг запрета рассказывать школьникам о Хармсе и Введенском есть одна деталь, важность которой, как представляется, недооценивается. По словам учительницы, которую вынудили уволиться, она в разговоре называла имена и других погибших поэтов, которых никак нельзя было обвинить в непатриотичном поведении — расстрелянного Гумилева и замученного в лагере Мандельштама. И в ответ тоже получила резко негативную эмоциональную реакцию со стороны директора школы.
Дело, как представляется, в осмыслении истории ХХ века — «века-волкодава». Конкретно — что значимого в гуманитарной сфере останется в человеческой памяти спустя десятилетия. И получается, что практически весь соцреализм, который считался нормативным для людей (в том числе и многих педагогов) старшего поколения, уже уходит в историю. Его и дальше будут изучать литературоведы, писать книги, защищать диссертации — как вполне можно представить себе диссертации про Панаева или Скабичевского. Но читать соцреалистов, после того как уйдут поколения, получившие образование в советских школах, будут только очень большие любители.
Зато останутся Ахматова, Гумилев, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, Булгаков, Хармс, Солженицын, Бродский. Останется «Тихий Дон» Шолохова — но, безотносительно темы авторства, этот роман можно отнести к соцреализму с очень большой натяжкой. Останутся Блок, Есенин и Маяковский — но не в советской интерпретации их страшных судеб. Так что речь идет о попытке остановить время — и о принципиальном ценностном конфликте, который в этой истории вышел на поверхность.
В скандале вокруг запрета рассказывать школьникам о Хармсе и Введенском есть одна деталь, важность которой, как представляется, недооценивается. По словам учительницы, которую вынудили уволиться, она в разговоре называла имена и других погибших поэтов, которых никак нельзя было обвинить в непатриотичном поведении — расстрелянного Гумилева и замученного в лагере Мандельштама. И в ответ тоже получила резко негативную эмоциональную реакцию со стороны директора школы.
Дело, как представляется, в осмыслении истории ХХ века — «века-волкодава». Конкретно — что значимого в гуманитарной сфере останется в человеческой памяти спустя десятилетия. И получается, что практически весь соцреализм, который считался нормативным для людей (в том числе и многих педагогов) старшего поколения, уже уходит в историю. Его и дальше будут изучать литературоведы, писать книги, защищать диссертации — как вполне можно представить себе диссертации про Панаева или Скабичевского. Но читать соцреалистов, после того как уйдут поколения, получившие образование в советских школах, будут только очень большие любители.
Зато останутся Ахматова, Гумилев, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, Булгаков, Хармс, Солженицын, Бродский. Останется «Тихий Дон» Шолохова — но, безотносительно темы авторства, этот роман можно отнести к соцреализму с очень большой натяжкой. Останутся Блок, Есенин и Маяковский — но не в советской интерпретации их страшных судеб. Так что речь идет о попытке остановить время — и о принципиальном ценностном конфликте, который в этой истории вышел на поверхность.
Алексей Макаркин
BY Bunin & Co
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from es
