Вчера наблюдала какое-то удивительное явление в ютьюбе: один за другим в ленте стали появляться интервью с Оушеном Вонгом. По времени было видно, что их опубликовали примерно час назад. У Вонга 15 мая выходит его новая книга The Emperor of Gladness и я наблюдала уже хэви маркетинг этой книги еще с прошлого года, но вчера все с ума сошли. Книжный клуб Опры Уинфри, книжные магазины Waterstones и Barnes and Noble, знаменитый литподкаст Otherppl, все опубликовали свои интервью примерно в одно и то же время. Я послушала интервью New York Times Podcast, которое заприметила еще на прошлой неделе.

Оушен как всегда прекрасный, замаливает все грехи человечества как буддийский иисус своим нежным голосом и плачет, когда все нормальные люди плачут. Мне кажется, его сила в этом, в нормализации простых человеческих (мужских) слез в публичном пространстве. Всегда восхищаюсь такой смелой уязвимостью. Но вот мне теперь интересно, как при такой рабочей нагрузке (100500 интервью) не устать говорить примерно об одном и том же и сохранять эту чувствительность и живую реакцию.

Omg, а вот и книга! Впервые получаю физическую книгу в день релиза! 😮😍
(Забавно ещё, что все книги Вонга у меня в твёрдой обложке)

Вдогонку темы "мужских слез". Наткнулась по работе на видео от Guardian про Gen Z мужчин, которые голосуют за правых. Видела эту статистику у Трампа, и вот тут в Британии тоже на местных выборах впервые вырвалась правая партия Reform. Этот прогресс видимо так испугал премьер-министра лейбориста Стармера, что он дал супер правую речь про новые ограничения в миграционной политике. Guardian тем временем пытался понять, что дают молодым мужчинам правые, что те за них голосуют. Если коротко, правые апеллируют к тому, что обе правящие партии провалились и вот мы, альтернатива для вас. Интересно, что возможно еще работает тема с традиционными гендерными ролями и вообще фигура Джордана Питерсона - знаменитого спикера про вред феминизма и важность сохранения гендерных ролей, типа мужики забыли как быть мужиками и остаются вечными Питер Пенами; там первый шаг к маскулинности у него - заправить кровать.

В итоге алгоритмы привели меня к целому журналистскому сериалу от Guardian про маскулинность в Британии, где ведущая сходила на ивент с Питерсоном и познакомилась с одним из героев. Интересно, что в более подробном интервью, когда герой рассказывает про свое изменение и упоминает пресловутое "заправить кровать", журналистка спрашивает: а разве мама в детстве такое не говорила? Почему слова, сказанные Питерсоном работают, а когда вам, мужчинам, говорит это мама или жена -- нет? Ответ: мама просит, потому что перед гостями стыдно, а Питерсон говорит, что это нужно для себя, чтобы вернуть себе контроль и вообще get shit together. Интервью в итоге заканчивается тем, что и каталистом жизненных изменений (к лучшему) у героя стала бывшая, которая просто сказала ему правду, что реальный он и то, чем он хочет казаться сильно далеки друг от друга (если коротко, you're full of bullshit). И, отложив в сторонку радость за умных женщин, у которых shit together, мне кажется, это интересное исследование, что же такое современная маскулинность, когда мужчины чувствуют некую опасность, исходящую от женщин, когда женщины делают мужчин менее мужчинами (?)
Там дальше еще куча интересных серий с представителями разных социальных групп (меня в частности интересуют подростки из Black communities).
Оставлю ссылки ниже:
'They want to feel like men': Why is gen Z turning to rightwing politics?
Why Jordan Peterson is filling the void | Modern Masculinity
Men need meaning and responsibility | Modern Masculinity

НАШ ПЕРВЫЙ СБОРНИК ГОТОВ! 🎉

Несколько месяцев мы в проекте упорно трудились над тем, чтобы подготовить и выпустить сборник, в котором все тексты были бы написаны представител:ьницами коренных народов России.

Объединяющей темой стало представление о родном — художественное, дневниковое, рефлексивное, ностальгическое, критическое и искреннее.

В сборник вошли 17 текстов от людей разных локальностей, культур и опытов. Первые 11 — написаны в рамках бесплатного поддерживающего онлайн курса по написанию текстов “своими словами”, который мы в "говорит республика" запускали в январе этого года. Остальные — отобраны через опен-колл, который мы опубликовали в своих соцсетях в конце февраля.

В процессе составления и подготовки сборника мы во всём, как обычно, опирались на наш главный принцип — ничего о нас без нас. Все люди, вовлечённые в работу над ним (написание текстов, редактура, вычитка, вёрстка, иллюстрация, организационные и технические задачи), вложили в работу много любви и бережности.

И мне кажется, у нас получилась уникальная книга, в которой любой человек сможет найти какой-то откликающийся текст. А заодно задаться вопросом: а что для меня "родное"?

Прочитать сборник (и скачать его при желании) можно по ссылке на нашем вебсайте ⤵️

📖 https://republic-speaking.com/tpost/s76996j4j1-sbornik-tekstov-o-rodnom

Пожалуйста, поддержите нас и авторо:к текстов — почитайте сборник и расскажите о нём другим.

И пусть таких текстов и книг будет как можно больше 💙

Поздравляю авторок и авторов и команду сборника «О Родном» от подкаста «говорит республика». Обожаю независимые проекты, в них чувствуется живое, не «заредактированное». Надеюсь, скоро прочитать и выложить свои мысли 🤍

В конце мая провела воркшоп и сама поучаствовала в Академии политического воображения в Стамбуле, организованного австрийским НКО Dialog Buro и онлайн медиа Sigma. Я очень была рада поучаствовать в этой инициативе, так как наконец смогла увидеться оффлайн с Динарой Расулевой и Еганой Джаббаровой -- авторками, которых давно фоловлю. Рассказала Егане, наконец-то, как купила ее сборник стихов Поза Ромберга в каком-то типа 2017 году в Нижнем Новгороде просто потому что хотела почитать кого-то с "нерусским именем" (у нее на тему имени есть целое эссе). Стихи были глубокие, болезненные, манящие чем-то неизведанным. Сборник до сих пор лежит в Алматы <3 За Динарой же я следила в фейсбуке и даже была подписана на ее англоязычный онлайн роман, главы приходили с некоторой периодичностью по имейлу, как сериал, я была в восторге от этой идеи! Сейчас ее новый роман Травмагочи стоит у меня в списке к прочтению.

Академия была посвящена исследованию звука, что очень интриговало. Я в последнее время все больше внимания уделяю телу: как еще, кроме письма можно узнать и /или проявить себя или познать окружающее. В течение недели мы учились слушать и описывать звуки, ощущения, доверять больше телу, не интеллектуализировать (было очень сложно). Я тоже решила не делать никаких писательских практик, а предложила порисовать. Как то, что мы видим, чувствуем, помним интерпретируется нашими руками в виде линий, форм, цвета?

За такой короткий, но очень интенсивный период произошло очень много всего, что я до сих пор распаковываю. Удивительно, как звук, песня, мелодия, голос могут тригернуть что-то совершенно неизведанное внутри. На сессии, где мы делились песнями, которые нам близки, я принесла старую (или первую, 1948 года) версию песни моего деда Қарлығаш (Ибадулла Матаков написал слова, которые теперь считаются народными). Я совсем не ожидала от себя, что буду рыдать всю песню. И до сих пор не могу понять, что это было, но видимо что-то глубокое, что должно было выйти именно тогда. После этой сессии мне стало значительно легче, и я по прежнему отказываюсь интеллектуализировать этот опыт.

Были и другие опыты. Какой-то оглушительно оранжево-золотой закат на Босфоре под песни уличного музыканта, который исполнял и пел, конечно, о любви, глубокое и неисчерпаемое. Подруга Асел, прожившая в Турции семь лет, определила этот жанр как türkü, и я нашла что-то похожее в ютубе. В этот момент, залитая золотом, я думала, как же звучит синий / blue (это было одно из заданий). Долго думала про значение көк в казахском, что это не только синий / голубой, но и зеленый, но зеленый тот, что создан богом (любые светлые глаза - көк көз, а вот зеленый забор уже жасыл забор). Пока думала еще и рисовала, потому что невозможно хотелось запечатлеть этот момент и увезти с собой. Позже, уже в поезде из аэропорта домой прочитала снова свой стих с берега Босфора и снова разревелась.

Көк. Blue.
Көк аспан. Көк тәңір
Как звучит небо?
Небо, вбирающее в себя все звуки города,
какой это звук?
Синяя бесконечность.
Көк. Кең
Көк – это цвет бога
Как звучит бог?
Как звучит свет?
Көк – это взгляд на тебя,
когда ты этого не знаешь.
Это твоя самая сокровенная мысль.
Это страх, который лечит.
Это боль, которая лечит.
Көк – нежная ладонь на твоей спине,
когда ты дышишь,
когда ты плачешь.
Көк застрял в твоем горле, потому что у тебя нет больше слов
ни на каком языке,
только свет,
впитывающий твое взросление.

Дорогие подруги Альфия Бабий (чей роман я очень жду) и Катя Крылова (про чей роман я скоро напишу) запустили журнал и опен колл о природе 🦋

June 28. Uzhhorod-Budapest-London

…First, there was this elderly woman at the airport in London who looked at me with attention and then guessed I was from Kazakhstan. She was from Mongolia. Each time we saw each other through the trip, we smiled and nodded. We took the same bus to the Budapest city centre, but she left earlier.
 
Then there was that taxi driver in Uzhhorod, first confused with my english, then my russian like many Ukrainians are, but then still curious about me and Kazakhstan. It was so sad to say that not everyone in my country supports Ukraine, and our president is trying to sit on both seats. He was just curious, and I was so profoundly ashamed. He recommended some local food that sounded like goulash. I said that Zakarpattian wines are the best.
 
On the train from the Ukrainian border to Budapest was this absolutely charming woman whose father was Kyrghyz (or Qazaq; my Ukrainian is not very good). Her father came to Western Ukraine after his studies and stayed forever. He had four children, two boys and two girls (just like in my family), and she is the youngest (just like me). Her Kyrghyz (or Qazaq) uncle found her through 'Zhdi menya', a TV show for people looking for relatives and old friends. "But how were you sure that was you who he was looking for?' - I couldn't believe the story. "Believe me, I'm the only Ismailova in Zakarpattia!" - she laughed (I changed her name in case she's literally the only one). Unfortunately, this reconnection happened when her father had already passed. Her uncle came to Kyiv and told her about his father (her grandfather), who was very upset, and his son didn't come to say goodbye when he was dying. The uncle was sad, too. But now, seeing his brother's children, he felt better. Everyone cried. I hope they filled the gaps in their relationship with those tears.
 
I loved this such an unexpected story gifted to me by karma or whatever rules our destinies. Out of all the couches, she entered mine, the only Ukrainian-Kyrghyz in Zakarpattia, to share this story with me and leave again forever. The story lets me see how we are connected more than we think. And it's even more painful to think about the war that divides families, wives from husbands, sons from mothers, lovers from lovers. When we arrived, I saw her husband, who was waiting for her and their two daughters on the platform. They kissed. So many men were greeting their families on that platform. So many people kissed. It was such a heartwarming and heartbreaking moment at the same time.
 
I feel like all the people I met on my way were my guardian angels, who protected me from all the bad things. All the glances we exchanged while queuing or in the rearview mirror, all the stories we shared, and all the energy we spent just to get to know each other a little bit better made me feel so welcome and cared for.
 
P.S. I'm writing this note on the plane and can't stop the tears that I've been holding back all the way through, and I'm finally letting everything go now.
P.P.S. And this stunning sunset over Budapest made me feel so alive.

У меня случилась первая в жизни поездка в США, о которой я напишу позже. Планы на поездку были писать свой собственный текст. Не знаю, почему я так наивно думала, что у меня будет время и силы, но, очевидно, ничего я не написала из-за активной социализации, джетлага и кучи впечатлений. Вчера сидела и думала, что неудача / лузерство вполне может быть темой для письма, вспомним хотя бы икону Крис Краус, которая, кажется, сформировала меня как личность. Краус описывает свои неудачи в карьере видеохудожницы, в любви, в жизни в легендарной книге I love Dick (хотя мы, конечно, знаем, что она потом находит себя в реэлторстве и становится лэндлордшей в Калифорнии со жгучим красавцем-партнёром младше неё на несколько лет). Но суть не в этом. Суть в том, что она ПРИЕЗЖАЕТ В ЛОНДОН в октябре, и я уже купила билет на встречу с ней и ее новую книгу до кучи тоже, хотя не жду, что она будет хорошей. Планирую принести ВСЕ ее книги, которые у меня есть, для автографа, и вообще, настроение бросится ей на грудь и рыдать.

US Trip. Part 1. Сразу начну с того, что моя поездка была специфической, мы ездили навестить родственников и друзей партнера. Это значит, что я ничего не планировала, за меня все решалось, я просто следовала общему вайбу. Поэтому, и места, и люди, все было интимно, изнутри, не очень туристично. Но в этом был кайф, увидеть жизнь местных (в моем случае, белый американский средний класс). Параллельно я читала новую книгу Оушена Вонга, The Emperor of Gladness, которая мне давала перспективу другой соц. группы - прекарного цветного рабочего класса американских фастфуд ресторанов. Не то, чтобы я сравнивала, но было интересно быть как бы с двух сторон.

Для краткости, соберу свои основные впечатления в пункты того, что больше всего бросилось в глаза.

1. Про вездесущие флаги я написала в инсте, но повторюсь, что в этой стране очень любят флаги. Меня это напрягало, пока мы не вспомнили, что приехали ко дню независимости. Флаги висели по всей маленькой лесной дороге, пока мы ехали к гости к другу в штате Мэн (Алекс насчитал их 180 штук, это не считая частные флаги почти в каждом доме). В доме друга в углу тоже был флаг (я почему-то испугалась, увидев его так близко), но хозяева объяснили, что флаг пришел вместе с домом 40 лет назад, и они его с тех пор ни разу не использовали. Не знаю, почему меня пугают американские флаги, но триггер был учтен. Одновременно, было почему-то приятно видеть, что некоторые дома рядом с основным флагом вывешивали флаг своего происхождения (вероятно), так где-то висел ирландский флаг, где-то коста-риканский. В доме дяди в Массачусетсе тоже висел флаг, но на этот раз казахстанский (!) Я до сих пор в смешанных чувствах от этого. С одной стороны, было очень приятно и неожиданно, с другой стороны, блин, флаг это какой-то гипер-политический жест. Также, очень крипово было видеть машину с огромным национальным флагом и вторым флагом в поддержку Трампа в Нортгэмптоне, небольшом, но очень милом квирно-студенческо-артистик городке в Массачуссетсе.
2. Ветераны и все, что связано с войной. Не знаю, может у меня просто взгляд заточен на это, т.к. в США я полетела чуть ли не на следующий день после возвращения из Украины, но военщина бросалась в глаза на каждом шагу. Больше всего, почему-то, я обращала внимание на таблички номеров машин, где часто можно было увидеть слово "ветеран". И глядя на это, ты понимаешь, что это не обязательно, ветеран Второй мировой, как принято у нас, это скорее всего ветеран Ирака или Афганистана. Также, в связи с днем независимости, в некоторых маленьких городах на столбах висели флаги с фото служивших во Второй мировой, почти как Бессмертный полк на 9 мая. Местные кладбища были усыпаны маленькими полосато-звездными флажками, на каждой могиле ветерана есть специальный холдер для флажка. Однажды, мы проехали целое муниципальное здание, какая-то институция по работе с ветеранами. И в частных историях, ты понимаешь, что в каждом поколении американцев, кто-то был на войне: дедушка кузины был летчиком во Второй мировой, отец дяди был на Корейской войне, папа Алекса был 17-летним радистом во Вьетнаме (туда его отправили школьные консультанты на сессии по профориентации), ну и люди моего поколения воевали в Ираке и Афганистане. Кстати, не удивительно, но некоторые ветераны ненавидят фейерверки на день независимости и пытаются уехать в этот день подальше.
3. Я переживала, что Нью-Йорк будет шумным, изнуряющим, угнетающим, и да, он таким был, но все равно было комфортнее, чем в Лондоне. Опять же, широкие проспекты и линейная планировка дают много пространства и перспективы (самое любимое было остановиться посреди дороги на пешеходном переходе и смотреть вдаль уходящим небоскребам, желтым светофорам и пятнам зелени от деревьев). В отличие от Лондона, где все примерно такое же, только зажато в узкие кривые улочки, плюс кроме высоких зданий, на тебя еще давят дабл-декеры.

4. Инфраструктура. Все эти огромные трассы, мосты, развязки, въезды и выезды на интерстейт хайвеи и в целом городская культура напомнили мне мою учебу и работу в урбанистике и вообще, то, что урбанистика — очень американская наука (как и городская антропология). Поездки на машине очень впечатляют своим размахом, а города своей историей. Глядя на бесконечные леса и холмы за окном, я периодически думала о коренных племенах, чьи территории теперь стали этой вот трассой, о всех войнах и крови, на которой стоят эти развязки :(
5. Живая природа. За поездку я увидела: молодого оленя, разлегшегося на лужайке скунса (!), всяких орлов, дикобраза, спящего высоко на дереве (!), очень красивую змейку (в центре Нотргемтона!), маленького кролика, о которого мы буквально споткнулись в Провиденсе, и очаровательную нью-йоркскую крысу (в первую же поездку в метро).
6. Все очень дорого :( Я знала, что все будет дорого, но все равно, когда это происходит в реальности, ты прям физически чувствуешь экономику. В среднем чашка капучино была $5-6 (но часто, их Small размер - это европейский Large, и не понятно, как можно мусолить так много кофе), а однажды за завтрак в каком-то милом мексиканском кафе мы отдали $50 за двоих (две чашки капучино, яичницы с вкусняшками соусами и овощами + налог + чаевые).
7. Еда мне очевидно нравится мексиканская, поэтому мы были не в той части страны, и я теперь с нетерпением жду рождества, когда мы поедем в Аризону!

Если честно, я никогда не стремилась в Америку, мне казалось, это очень дорого и муторно в плане визы. Но получив ее на 10 лет (такая огромная разница с ебучим шенгеном, который мне каждый раз дают на типа 4 дня, и стоит он примерно 200 фунтов), плюс не такой страшный перелет в 6 часов, если лететь на восточное побережье, поездки туда мне кажутся теперь более возможными, а страна интригует своим масштабом, природой и культурой.

Вторая часть будет какая-то более литературная, т.к. я устроила себе иммерсивное чтение, взяв в поездку The Emperor of Gladness. Перед отлетом я выяснила, что книжный тур Оушена Вонга закончится 1 июля в Нортгемптоне, где он частично живет. Я, конечно, туда не успевала, но планировала посетить город и очень надеялась увидеть его на улице или в кафе. Параллельно я нечаянно засталкерила Кармен Марию Мачадо, увидев в ее инстаграме геотэг и предположила, что она тоже живет в Массачусетсе, в Провинстауне, это на самом кончике мыса Кейп. Но туда далеко было ехать, может быть попробуем в следующий раз. Тем не менее, это был какой-то знак, т.к. я прожужжала все уши друзьям в Мэне про то, какая офигенная писательница Мачадо и что всем нужно прочитать In the Dream House. Как оказалось позже, кто-то из гостей привез эту книгу с собой и подарил ее хозяевам. К нашему отъезду, хосты прочитали книгу, а потом присылали мне госсипс про то, что их подруга-писательница знакома с Кармен и даже пару раз ужинала с нею (!)

Но вернемся к Оушену. Мне (о ужас) не очень понравилась его новая книга, и я просто из чувства долга заставляла себя ее дочитать. Надо сказать, ближе к концу она становится поживее. В целом, Вонг остается самим собой в своих поэтических вкраплениях, метафорах и чувствительности, но в этой книге он выбирает позицию всеведущего автора, все герои у него в третьем лице, мы продираемся сквозь world-building и расписывание характеров, и видно, что это прям ремесло, через которoе надо пройти, т.к. мы находимся в классической форме романа. Но от всего этого так скучно и предсказуемо, что если бы это был не Вонг, я бы давно перестала читать. Особенно грустные диалоги, какие-то очень очевидные разговоры достаточно плоских персонажей. Вонг описывает жизнь людей, которые каждый день подают вам кофе или еду в ресторане быстрого питания, людей, которых мы никогда не вспомним. Он как бы пишет им эту оду любви, но в то же самое время все равно забывает, например, героиню-посудомойку, ее он так и не называет всю книгу, т.к. никто не знал ее имени, ее происхождения, ни прошлого, ни будущего. Вонг также пытается работать с восточной формой повествования Kishōtenketsu, строящейся на четырех-актной структуре. Это тоже интригует, но на деле ты находишься как будто в фильме Пролетая над гнездом кукушки, где нужно уделить время, чтобы рассказать про каждого заключенного психушки кафешки и почему он тут. Очевидно, Вонг также очарован Достоевским и всей этой историей про моральный выбор (референсы на Раскольникова и Братьев Карамазовых просто орут на тебя со страниц), но блин, для травмированных советской образовательной системой детей, это не работает.

Почему же все-таки эта книга так сильно связана с моей поездкой? Вонг описывает несуществующий, но типичный пост-индустриальный город в Коннектикуте (штат, где он сам вырос), что очень напоминало окружающую меня действительность. Бесконечный Данкин Донатс, драйв-ин, не понятно чем живущие маленькие города, мало людей, детей на улицах нет, общественный транспорт (автобус) я увидела только на 5 или 6 день поездки в Нортгемптоне.

Наблюдая за всем этим из окна арендованной машины, я вполне могла почувствовать то бесконечно одиночество людей в этом гипер-индивидуализированном обществе. Вы в принципе можете не общаться ни с кем в течение всей недели, просто выезжая на машине к драйв-ину, и бросить пару фраз такому вот герою романа Вонга, забирая свой заказ. Поэтому я продолжала читать роман, т.к. он показывает нам ту сторону стойки заказа, личные истории рук, протянувших нам кофе или еду на вынос (а также из чего эта еда состоит).

Вонг, правда, рассказывает про этих людей и города десятилетней давности, я же была в более джентрифицированном мире. Например, в одной пекарне в Истгемптоне, где мы решили позавтракать, была группа работников за стойкой, и они все были такие квирные милахи, просто от вайба которых не хотелось уходить. И посетители тоже, в достаточно ранее время, были все сплошь фашионистас, кто в фетровой шляпе в 8 утра, кто в винтажных брюках и ярких носках, кто-то оставался почитать книгу за чашкой кофе. Я тут же предположила, что Истгемптон -- это протитип города, о котором пишет Вонг, только 15 лет спустя.

Книга окончательно слилась с моим путешествием ближе к концу, когда герои отправляются в поездку ровно по нашему маршруту плюс-минус, и от этого было еще радостнее. Плюс, в благодарностях, Вонг перечисляет все кафешки, в которых писал этот роман (очередной маршрут для фанов).

Короче, вся эта поездка немного упала на меня с неба, все эти города и закоулки точно не были в моих глобальных планах, но было вдвойне приятно узнавать новое вместе с The Emperor of Gladness.