«Заметим, что временные непрерывности прерываются, пере живание настоящего становится чрезвычайно, непреодолимо живым и «материальным»: мир откры вается шизофренику с преувеличенной интенсивностью, он несет в себе необъяснимый и подавляющий заряд аффекта, обжигая галлюцинатор ной энергией. Но то, что могло бы показаться нам желанным опытом — возрастание восприимчивости, либидинальная или галлюцинаторная интенсификация нашего привычно однооб разного и знакомого окружения, — здесь воспринимается как утрата, «ирреальность».
Я хочу подчеркнуть, однако, то, каким образом отдельное означающее становится все более материальным — или, еще лучш е, б у к в а л ь н ы м — все более ж и вы м в ощущениях, независимо от того, является ли этот новый опыт привлекательным или ужасным. Мы можем проследить то же самое в области языка: ведь шизофренический разрыв языка приводит к тому, что в результате остаются отдельные слова и происходит переори ентация субъекта или говорящего на более «точечное» внимание к этим словам. Кроме того, в обычной речи мы пытаемся сквозь материальность слов (их странные звуки и начертание, тембр моего голоса и особый акцент и т. д.) проникнуть к их значению. Когда значение потеряно, материальность слов становится н а вязчивой, как в том случае, когда дети снова и снова повторяют одно и то же слово, пока его смысл не утрачивается и оно не становится непонятным заклинанием. Если начать устанавли вать связь с нашим предыдущим описанием, то означающее, которое потеряло свое означаемое, тем самым превращается в некий образ.
Это длинное отступление о шизофрении позволило нам добавить еще одну характеристику, которую мы не могли учесть в предшествующем описании, — а именно само время. Поэтому теперь мы должны переключиться в обсуждении постмодерниз ма с визуальных искусств на темпоральные — на музыку, поэзию и некоторые типы нарративных текстов, таких как тексты Беккета. Любому, кто слушал музыку Джона Кейджа, вполне может быть знаком опыт, подобный тому, что мы сейчас опи сали — опыт фрустрации и отчаяния: прослушивание единичного аккорда или ноты, за которыми следует тишина настолько продолжительная, что память не может удержать того, что было раньше, тишина, обрекаемая на забвение новы м странным звучным настоящим, которое само исчезает. Этот опыт можно проиллюстрировать многими формами современной культурной продукции»
— Фредерик Джеймисон, "Постмодернизм или культурная логика позднего Капитализма"
«Заметим, что временные непрерывности прерываются, пере живание настоящего становится чрезвычайно, непреодолимо живым и «материальным»: мир откры вается шизофренику с преувеличенной интенсивностью, он несет в себе необъяснимый и подавляющий заряд аффекта, обжигая галлюцинатор ной энергией. Но то, что могло бы показаться нам желанным опытом — возрастание восприимчивости, либидинальная или галлюцинаторная интенсификация нашего привычно однооб разного и знакомого окружения, — здесь воспринимается как утрата, «ирреальность».
Я хочу подчеркнуть, однако, то, каким образом отдельное означающее становится все более материальным — или, еще лучш е, б у к в а л ь н ы м — все более ж и вы м в ощущениях, независимо от того, является ли этот новый опыт привлекательным или ужасным. Мы можем проследить то же самое в области языка: ведь шизофренический разрыв языка приводит к тому, что в результате остаются отдельные слова и происходит переори ентация субъекта или говорящего на более «точечное» внимание к этим словам. Кроме того, в обычной речи мы пытаемся сквозь материальность слов (их странные звуки и начертание, тембр моего голоса и особый акцент и т. д.) проникнуть к их значению. Когда значение потеряно, материальность слов становится н а вязчивой, как в том случае, когда дети снова и снова повторяют одно и то же слово, пока его смысл не утрачивается и оно не становится непонятным заклинанием. Если начать устанавли вать связь с нашим предыдущим описанием, то означающее, которое потеряло свое означаемое, тем самым превращается в некий образ.
Это длинное отступление о шизофрении позволило нам добавить еще одну характеристику, которую мы не могли учесть в предшествующем описании, — а именно само время. Поэтому теперь мы должны переключиться в обсуждении постмодерниз ма с визуальных искусств на темпоральные — на музыку, поэзию и некоторые типы нарративных текстов, таких как тексты Беккета. Любому, кто слушал музыку Джона Кейджа, вполне может быть знаком опыт, подобный тому, что мы сейчас опи сали — опыт фрустрации и отчаяния: прослушивание единичного аккорда или ноты, за которыми следует тишина настолько продолжительная, что память не может удержать того, что было раньше, тишина, обрекаемая на забвение новы м странным звучным настоящим, которое само исчезает. Этот опыт можно проиллюстрировать многими формами современной культурной продукции»
— Фредерик Джеймисон, "Постмодернизм или культурная логика позднего Капитализма"
BY Читая Бадью (и Лакана)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from es
