Я сначала попросил ИИ написать поздравление с Днем медицинского работника от имени разных писателей. Но потом увлекся — и теперь это не поздравление, а дневниковые записи из палат воображаемой больницы. (Я был соавторомИИ, но в небольшой степени)🙃
Фёдор Достоевский 15 июня 2025, палата №1 Душа моя — узник, раздираемый чертенятами. То ли бред, то ли прозрение. Видения душат: то Христос, то чёрт, то двойник смеётся в углу, жалкий, странный, страшный. Лампа слепит, как глаз инквизитора, еда — пепел, санитары — стражи ада. Лекарь здесь был, но его вопросы — как ножи, режут, а не лечат, хотя от этого мне будто бы легче.
Лев Толстой 15 июня 2025, палата №2 Душа моя стонет, как лес под ветром. Тяжесть в груди: не телесная, духовная, другая. Стены давят, койка скрипит, еда безвкусна. Сосед кашляет, напоминая о бренности бытия. Пишу, чтобы вернуться к простой правде жизни, к земле, к смыслу, который должен быть где-то за этими стенами.
Антон Чехов 15 июня 2025, палата №6 Тоска пропитала душу, как сырость. Клиника раздражает: скрип двери, запах лекарств, серый двор, куры. Сосед бормочет — вся мировая скука в его голосе. Пишу, чтобы не утонуть в этой пустоте. Жизнь — короткий рассказ, и я, как всегда, ищу в ней смысл, которого, быть может, там нет.
Франц Кафка 15 июня 2025, палата №0 Все тот же досконально изученный лабиринт страхов, каждый поворот ведёт к новому страху, который оказывается отражением отражения первого. На стенах палаты написано, что моя тюрьма — моя крепость, но крепость взяли без боя, все ушли, остались только уколы — они похожи на упрек, и свет — он похож на допрос.
Габриэль Гарсиа Маркес 15 июня 2025, палата №100 В этой палате время застыло, как река, заросшая лилиями, в глубине которой сгущается печаль. Болезнь — древняя сказка без конца. Стены голы, еда — пыль, храп соседа — плач призраков. Я пишу, чтобы вплетать нити этой постылой жизни в гобелен вечности, где все повторяется, все повторяется.
Виктор Пелевин 15 июня 2025, палата №42 Лежу, как баг в матрице. Клиника — глючный уровень: стены — лаги, еда — без текстур. Душа на нуле, болезнь — троян. Соседи — NPC, санитары — боты. Всё — симуляция. Пишу, чтобы взломать код реальности, чтобы найти выход из этого уровня, где я — лишь пиксель.
Я сначала попросил ИИ написать поздравление с Днем медицинского работника от имени разных писателей. Но потом увлекся — и теперь это не поздравление, а дневниковые записи из палат воображаемой больницы. (Я был соавторомИИ, но в небольшой степени)🙃
Фёдор Достоевский 15 июня 2025, палата №1 Душа моя — узник, раздираемый чертенятами. То ли бред, то ли прозрение. Видения душат: то Христос, то чёрт, то двойник смеётся в углу, жалкий, странный, страшный. Лампа слепит, как глаз инквизитора, еда — пепел, санитары — стражи ада. Лекарь здесь был, но его вопросы — как ножи, режут, а не лечат, хотя от этого мне будто бы легче.
Лев Толстой 15 июня 2025, палата №2 Душа моя стонет, как лес под ветром. Тяжесть в груди: не телесная, духовная, другая. Стены давят, койка скрипит, еда безвкусна. Сосед кашляет, напоминая о бренности бытия. Пишу, чтобы вернуться к простой правде жизни, к земле, к смыслу, который должен быть где-то за этими стенами.
Антон Чехов 15 июня 2025, палата №6 Тоска пропитала душу, как сырость. Клиника раздражает: скрип двери, запах лекарств, серый двор, куры. Сосед бормочет — вся мировая скука в его голосе. Пишу, чтобы не утонуть в этой пустоте. Жизнь — короткий рассказ, и я, как всегда, ищу в ней смысл, которого, быть может, там нет.
Франц Кафка 15 июня 2025, палата №0 Все тот же досконально изученный лабиринт страхов, каждый поворот ведёт к новому страху, который оказывается отражением отражения первого. На стенах палаты написано, что моя тюрьма — моя крепость, но крепость взяли без боя, все ушли, остались только уколы — они похожи на упрек, и свет — он похож на допрос.
Габриэль Гарсиа Маркес 15 июня 2025, палата №100 В этой палате время застыло, как река, заросшая лилиями, в глубине которой сгущается печаль. Болезнь — древняя сказка без конца. Стены голы, еда — пыль, храп соседа — плач призраков. Я пишу, чтобы вплетать нити этой постылой жизни в гобелен вечности, где все повторяется, все повторяется.
Виктор Пелевин 15 июня 2025, палата №42 Лежу, как баг в матрице. Клиника — глючный уровень: стены — лаги, еда — без текстур. Душа на нуле, болезнь — троян. Соседи — NPC, санитары — боты. Всё — симуляция. Пишу, чтобы взломать код реальности, чтобы найти выход из этого уровня, где я — лишь пиксель.
Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital.
from es
