ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПОСЛЕ ТРАВМЫ: КАК НЕ ОСТАНОВИТЬСЯ НА ОБВИНЕНИИ ОБИДЧИКОВ
В комментариях спрашивали, как не застрять в обвинении тех, кто нанес травму (совершенно не беспочвенном, но проблема в том, что не становится легче). Действительно, бывает, что человек уже признал жестокость, уже горевал и плакал, а все равно не отпускает (и даже отомстить не помогает, подсказывают в комментариях). Сложная вторая стадия восстановления.
Если человек не может перестать обвинять обидчиков, хотя это не приносит облегчения - проблема не в обвинении. Не в том, что нужно простить и отпустить.
Дело в том, что не признан какой-то из внутренних голосов - тех, кто этому обвинению оппонирует. И парадоксальным образом то, что этот голос не признан, усиливает его влияние.
Например, обвинению может оппонировать голос, который говорит «это не может быть настолько плохо, я это себе придумал(а)». Естественно, обвинение будет резко возражать: вспомни, что было, мне лично мало не казалось. Эта полемика может выглядеть не как диалог, а как бесконечный гневный монолог, перечисление фактов насилия, которое ничего не дает – но за ним стоят безрезультатные попытки убедить себя: да, это правда было достаточно плохо, но мне и тогда никто не верил, и сейчас не верят.
Но как признать, что это было плохо, если я хочу быть в отношениях с этими людьми (или, как часто бывает при кПТСР, "меня что-то заставляет быть в отношениях")? В отношениях причем настолько мучительных, что другой человек бы сразу ушел – но именно мне как будто кто-то закрывает мне глаза, чтобы я не видел(а), как эти отношения отъедают от меня куски. Правда этого голоса – я имею полное право идти в отношения. Правда его оппонента – я имею право беречь себя: если отношения не складываются, я имею право возмутиться, чтобы изменить ситуацию; если это не поможет, я имею право уйти. Общая на двоих правда: отношения – это мое решение. Я могу их начинать, могу их прекращать, и я даже имею право ничего не решать, а просто постоять в точке «я это вижу/я это помню».
Голос, который говорит «и все же я хоть ненамного, но виноват(а)» - вопреки усилиям терапевта и сообщениям здравого смысла о том, что за насилие отвечает насильник. Я же мог(ла) влиять на ситуацию, мне же так хотелось, чтобы этого не случилось никогда, что значит «не в моих силах»? Правда этого голоса – не всемогущество: кому вообще нужно всемогущество, люди хотят конкретных практически применимых вещей. Его правда – это сила желания «этого не должно было случиться».
Голос чистого гуманизма - я пострадал(а) от одиночества и разрыва связей, и никто из живых существ больше не должен испытывать страдания, включая моих обидчиков, я приложу для этого все усилия - и я при этом не помню вообще, что это я же и пострадал(а), а помню только свой вывод: счастья для всех, и пусть никто не уйдет обиженным.
Разные варианты внутренней полемики, в которой один из участников либо скрыт от других, либо его правда обесценена, и он уже не знает, как достучаться.
Решение.
Давайте уже просто сядем и поговорим (хотя нет, это не будет просто).
Давайте сядем и поговорим – с теми, с кем мы уже знакомы, и с теми, кого мы пока не знаем, но кто явно влияет на нашу жизнь. Это будет сложно. Но по крайней мере мы попробуем услышать каждый из внутренних голосов. Потому что за каждым из них стоит своя правда, своя боль и свое желание помочь.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПОСЛЕ ТРАВМЫ: КАК НЕ ОСТАНОВИТЬСЯ НА ОБВИНЕНИИ ОБИДЧИКОВ
В комментариях спрашивали, как не застрять в обвинении тех, кто нанес травму (совершенно не беспочвенном, но проблема в том, что не становится легче). Действительно, бывает, что человек уже признал жестокость, уже горевал и плакал, а все равно не отпускает (и даже отомстить не помогает, подсказывают в комментариях). Сложная вторая стадия восстановления.
Если человек не может перестать обвинять обидчиков, хотя это не приносит облегчения - проблема не в обвинении. Не в том, что нужно простить и отпустить.
Дело в том, что не признан какой-то из внутренних голосов - тех, кто этому обвинению оппонирует. И парадоксальным образом то, что этот голос не признан, усиливает его влияние.
Например, обвинению может оппонировать голос, который говорит «это не может быть настолько плохо, я это себе придумал(а)». Естественно, обвинение будет резко возражать: вспомни, что было, мне лично мало не казалось. Эта полемика может выглядеть не как диалог, а как бесконечный гневный монолог, перечисление фактов насилия, которое ничего не дает – но за ним стоят безрезультатные попытки убедить себя: да, это правда было достаточно плохо, но мне и тогда никто не верил, и сейчас не верят.
Но как признать, что это было плохо, если я хочу быть в отношениях с этими людьми (или, как часто бывает при кПТСР, "меня что-то заставляет быть в отношениях")? В отношениях причем настолько мучительных, что другой человек бы сразу ушел – но именно мне как будто кто-то закрывает мне глаза, чтобы я не видел(а), как эти отношения отъедают от меня куски. Правда этого голоса – я имею полное право идти в отношения. Правда его оппонента – я имею право беречь себя: если отношения не складываются, я имею право возмутиться, чтобы изменить ситуацию; если это не поможет, я имею право уйти. Общая на двоих правда: отношения – это мое решение. Я могу их начинать, могу их прекращать, и я даже имею право ничего не решать, а просто постоять в точке «я это вижу/я это помню».
Голос, который говорит «и все же я хоть ненамного, но виноват(а)» - вопреки усилиям терапевта и сообщениям здравого смысла о том, что за насилие отвечает насильник. Я же мог(ла) влиять на ситуацию, мне же так хотелось, чтобы этого не случилось никогда, что значит «не в моих силах»? Правда этого голоса – не всемогущество: кому вообще нужно всемогущество, люди хотят конкретных практически применимых вещей. Его правда – это сила желания «этого не должно было случиться».
Голос чистого гуманизма - я пострадал(а) от одиночества и разрыва связей, и никто из живых существ больше не должен испытывать страдания, включая моих обидчиков, я приложу для этого все усилия - и я при этом не помню вообще, что это я же и пострадал(а), а помню только свой вывод: счастья для всех, и пусть никто не уйдет обиженным.
Разные варианты внутренней полемики, в которой один из участников либо скрыт от других, либо его правда обесценена, и он уже не знает, как достучаться.
Решение.
Давайте уже просто сядем и поговорим (хотя нет, это не будет просто).
Давайте сядем и поговорим – с теми, с кем мы уже знакомы, и с теми, кого мы пока не знаем, но кто явно влияет на нашу жизнь. Это будет сложно. Но по крайней мере мы попробуем услышать каждый из внутренних голосов. Потому что за каждым из них стоит своя правда, своя боль и свое желание помочь.
И каждый из них – это и есть я.
BY кПТСР: чемодан с текстами
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from hk
