Власть искренне считает, что митинги 23 января стали результатом враждебной агитации в Интернете (поэтому надо срочно запретить Твиттер, YouTube, ТикТок и что-нибудь ещё). Те, кто поумнее начинают подозревать, что у них самих в политике что-то не так, но не знают, что именно. На самом деле произошедшее — результат длительного процесса, начавшегося уже в 2018 году. Однако ни протесты против пенсионной реформы, ни стихийные митинги москвичей в защиту снятых с выборов независимых кандидатов в 2019 году, ни движение «Нет» и впечатляющая мобилизация электората против путинских поправок и «обнуления» президентских сроков, ни даже беспрецедентные выступления в Шиесе, Куштау и Хабаровске не имели продолжения. Протест вспыхивал и выгорал. Либо он постепенно сходил на нет, либо, развиваясь в одном отдельно взятом регионе, почти не захватывал другие территории. Попытки организовать движение солидарности тоже гасли, создавая ощущение, будто вся страна превратилась, по выражению одного блогера, в «ватное болото».
И всё же взрывной потенциал накапливался. Всё это сильно напоминало ситуацию в Бейруте, когда на склад в порту сперва завезли огромное количество селитры, потом там же сложили и фейерверки, а напоследок, придя к выводу, что всё это совершенно безопасно (ведь до сих пор ничего не случилось!), решили там же провести и сварочные работы. То, что всё это обязательно взлетит на воздух, было заранее ясно. Вопрос лишь в том, кто и что выступит в роли детонатора. Но даже если таким детонатором выступил Алексей Навальный, то в роли «бейрутского сварщика» отличилась сама власть, последовательно превращая своими действиями оппозиционера с довольно значительной, но всё же не массовой народной поддержкой в символ сопротивления. В результате акции в защиту несправедливо арестованного Навального сделались точкой сборки совершенно разнородных политических сил, объединенных одной единственной чертой: желанием и умением бороться.
Власть искренне считает, что митинги 23 января стали результатом враждебной агитации в Интернете (поэтому надо срочно запретить Твиттер, YouTube, ТикТок и что-нибудь ещё). Те, кто поумнее начинают подозревать, что у них самих в политике что-то не так, но не знают, что именно. На самом деле произошедшее — результат длительного процесса, начавшегося уже в 2018 году. Однако ни протесты против пенсионной реформы, ни стихийные митинги москвичей в защиту снятых с выборов независимых кандидатов в 2019 году, ни движение «Нет» и впечатляющая мобилизация электората против путинских поправок и «обнуления» президентских сроков, ни даже беспрецедентные выступления в Шиесе, Куштау и Хабаровске не имели продолжения. Протест вспыхивал и выгорал. Либо он постепенно сходил на нет, либо, развиваясь в одном отдельно взятом регионе, почти не захватывал другие территории. Попытки организовать движение солидарности тоже гасли, создавая ощущение, будто вся страна превратилась, по выражению одного блогера, в «ватное болото».
И всё же взрывной потенциал накапливался. Всё это сильно напоминало ситуацию в Бейруте, когда на склад в порту сперва завезли огромное количество селитры, потом там же сложили и фейерверки, а напоследок, придя к выводу, что всё это совершенно безопасно (ведь до сих пор ничего не случилось!), решили там же провести и сварочные работы. То, что всё это обязательно взлетит на воздух, было заранее ясно. Вопрос лишь в том, кто и что выступит в роли детонатора. Но даже если таким детонатором выступил Алексей Навальный, то в роли «бейрутского сварщика» отличилась сама власть, последовательно превращая своими действиями оппозиционера с довольно значительной, но всё же не массовой народной поддержкой в символ сопротивления. В результате акции в защиту несправедливо арестованного Навального сделались точкой сборки совершенно разнородных политических сил, объединенных одной единственной чертой: желанием и умением бороться.
BY Кагарлицкий letters
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into."
from hk
