Есть темы, которые не гремят в новостях, но определяют траекторию страны — медленно, без заголовков, без репортажей с места событий. Они растворяются в бытовых решениях: продать дом, переехать в город, закрыть школу, отменить автобус. Их невозможно свести к реформе или кампании — это фон, который становится будущим. Один из таких сюжетов — исчезновение малых территорий.
Стратегия пространственного развития до 2030 года, обнародованная правительством РФ, зафиксировала то, что давно было видно по соцсетям, билетам в один конец и пустеющим дворам: отток из малых и опорных территорий остановить уже не удастся. Прогноз звучит почти технически: доля населения, проживающего вне агломераций, сократится с 26,7% до 25,6%. Но за этим — не просто статистика. Это сигнал, что государство капитулировало перед собственным пространством.
До 2036 года — по оптимистичному сценарию — правительство надеется хотя бы «восстановить» текущую численность населения в стратегически важных опорных пунктах. То есть остановить падение не получится даже через десять лет. И это признание не инерции, а институционального отказа: от баланса, от распределённого развития, от идеи России как страны сети, а не страны-треугольника «Москва – Питер – агломерации».
Почему так происходит? Причины — в конкретных решениях и интересах. Энергетические компании не хотят вкладываться в обеспечение отдалённых территорий. Транспортники давно свернули логистику вне магистралей. Минфин десятилетиями мечтает об «оптимизации» социальной сферы, что в переводе на русский значит: меньше школ, меньше врачей, меньше дорог. И когда исчезает доступ к базовому — медицина, образование, транспорт — исчезает и желание жить. Люди уходят не потому, что хотят мегаполисов, а потому что на местах им буквально не оставили шанса. Сложность момента в том, что это делается не из злого умысла, а из комбинации экономического цинизма и управленческой усталости. Власть больше не планирует возвращение в малые города — она лишь фиксирует их умирание. Территории без инфраструктуры, без стимулирующих налогов, без кадровой поддержки автоматически становятся демографическими ловушками. И когда речь идёт о полутора миллионах человек, которые уйдут с опорных направлений — речь идёт об обнулении десятков районов, в том числе на границе, в стратегических поясах, в сырьевых регионах.
Поддержка регионов потребует тратить, строить, поставлять, финансировать. И если сегодня речь идёт о 1,5 миллионах, то завтра — это может быть последняя семья на карте, у которой просто выключили свет, автобус и врача. Без этих семей не будет устойчивого развития регионов.
Есть темы, которые не гремят в новостях, но определяют траекторию страны — медленно, без заголовков, без репортажей с места событий. Они растворяются в бытовых решениях: продать дом, переехать в город, закрыть школу, отменить автобус. Их невозможно свести к реформе или кампании — это фон, который становится будущим. Один из таких сюжетов — исчезновение малых территорий.
Стратегия пространственного развития до 2030 года, обнародованная правительством РФ, зафиксировала то, что давно было видно по соцсетям, билетам в один конец и пустеющим дворам: отток из малых и опорных территорий остановить уже не удастся. Прогноз звучит почти технически: доля населения, проживающего вне агломераций, сократится с 26,7% до 25,6%. Но за этим — не просто статистика. Это сигнал, что государство капитулировало перед собственным пространством.
До 2036 года — по оптимистичному сценарию — правительство надеется хотя бы «восстановить» текущую численность населения в стратегически важных опорных пунктах. То есть остановить падение не получится даже через десять лет. И это признание не инерции, а институционального отказа: от баланса, от распределённого развития, от идеи России как страны сети, а не страны-треугольника «Москва – Питер – агломерации».
Почему так происходит? Причины — в конкретных решениях и интересах. Энергетические компании не хотят вкладываться в обеспечение отдалённых территорий. Транспортники давно свернули логистику вне магистралей. Минфин десятилетиями мечтает об «оптимизации» социальной сферы, что в переводе на русский значит: меньше школ, меньше врачей, меньше дорог. И когда исчезает доступ к базовому — медицина, образование, транспорт — исчезает и желание жить. Люди уходят не потому, что хотят мегаполисов, а потому что на местах им буквально не оставили шанса. Сложность момента в том, что это делается не из злого умысла, а из комбинации экономического цинизма и управленческой усталости. Власть больше не планирует возвращение в малые города — она лишь фиксирует их умирание. Территории без инфраструктуры, без стимулирующих налогов, без кадровой поддержки автоматически становятся демографическими ловушками. И когда речь идёт о полутора миллионах человек, которые уйдут с опорных направлений — речь идёт об обнулении десятков районов, в том числе на границе, в стратегических поясах, в сырьевых регионах.
Поддержка регионов потребует тратить, строить, поставлять, финансировать. И если сегодня речь идёт о 1,5 миллионах, то завтра — это может быть последняя семья на карте, у которой просто выключили свет, автобус и врача. Без этих семей не будет устойчивого развития регионов.
BY Кремлевский шептун 🚀
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from hk
