Ну то есть я бы отличала обратную связь по запросу от непрошенных комментариев.
Обратная связь – это когда ты пришел на тренировку, а тебе тренер сказал, что ты деревянная. Ты такая: а ок, то есть из меня можно добыть огня? Ну и строишь свою дальнейшую жизнь с учетом собственной зажигательности. Это я называю конструктивная обработка входящей корректирующей.
А непрошенные комментарии- это неожиданно прилетевшее мнение, которое кто-то по ошибке считает здравым размышлением или даже временами обзывает сочувствием, простигосподи заботой или чем там еще люди прикрывают свою ядовитую неспособность придержать язык за зубами.
Во мне в ответ обычно просыпается такой деструктивный персонаж, что кричит: дайте сигарет, вина и давайте устроим мордобой. В смысле я укажу Маттео куда бить, пока Поль нальет, а Жан прикурит мне вооон ту с ментолом.
Впрочем, есть те, кто с восхитительной небрежностью игнорируют и продолжают вальсировать так, как считают нужным.
Это я считаю вообще идеальная реакция, но она не всегда нам доступна.
Ну то есть, если кто-то мне скажет «все психологи шарлатаны», меня это ни на секунду не заденет. Даже не станет поводом для беседы, ибо глубина и содержание замечания не позволяют сделать предположение о том, что диалог будет, например, богат аргументами или не дай бог оригинальными мыслями собеседника.
Однако, если, например, человек сделает чуть более далеко идущее заявление типа: «телесная терапия – это ошибочное направление, предполагающее, что между психикой и телом существует связь, в то время, как сама психика представляется лишь иллюзорной проекцией того, что принято считать реальностью, иными словами, Вика, ты похоже заблуждаешься и занимаешься хйнй», я скорее всего даже попробую как-то вступиться за свой ошибочный выбор.
И на этом примере можно понять психологическую природу отторжения критики. Она заключается в том, что мы триггеримся на то, что присваиваем и считаем частью себя. И чем больше мы себя отождествляем с идеями, проектами, ролью (u name it), тем больше отличное мнение воспринимается нами как угроза себе или своей безопасности.
И тем больше мы готовы уязвиться или вступить в конфронтацию.
В то время как реальную угрозу на самом деле ни чужое мнение, ни кто-то из окружающих, для нас не представляет. Почти.
Если начать понемногу разотождествлять свое «Я» с идеями, ролью, мнением, если понимать, что «деревянная» - это лишь одно из небольших моих проявлений (временами), а мои идеи и роли - это вообще не мое глубинное «Я», то критики как-то незаметно превращаются в людей со своеобразным личным восприятием, чье мнение в общем уязвить не может.
Примерно, как не может уязвить меня высказывание: «какие у тебя ужасные синие волосы и плохо прокрашенный третий глаз». Ты свой в начале протри, а потом уже мой критикуй, да? #самоанализ #самооценка
Ну то есть я бы отличала обратную связь по запросу от непрошенных комментариев.
Обратная связь – это когда ты пришел на тренировку, а тебе тренер сказал, что ты деревянная. Ты такая: а ок, то есть из меня можно добыть огня? Ну и строишь свою дальнейшую жизнь с учетом собственной зажигательности. Это я называю конструктивная обработка входящей корректирующей.
А непрошенные комментарии- это неожиданно прилетевшее мнение, которое кто-то по ошибке считает здравым размышлением или даже временами обзывает сочувствием, простигосподи заботой или чем там еще люди прикрывают свою ядовитую неспособность придержать язык за зубами.
Во мне в ответ обычно просыпается такой деструктивный персонаж, что кричит: дайте сигарет, вина и давайте устроим мордобой. В смысле я укажу Маттео куда бить, пока Поль нальет, а Жан прикурит мне вооон ту с ментолом.
Впрочем, есть те, кто с восхитительной небрежностью игнорируют и продолжают вальсировать так, как считают нужным.
Это я считаю вообще идеальная реакция, но она не всегда нам доступна.
Ну то есть, если кто-то мне скажет «все психологи шарлатаны», меня это ни на секунду не заденет. Даже не станет поводом для беседы, ибо глубина и содержание замечания не позволяют сделать предположение о том, что диалог будет, например, богат аргументами или не дай бог оригинальными мыслями собеседника.
Однако, если, например, человек сделает чуть более далеко идущее заявление типа: «телесная терапия – это ошибочное направление, предполагающее, что между психикой и телом существует связь, в то время, как сама психика представляется лишь иллюзорной проекцией того, что принято считать реальностью, иными словами, Вика, ты похоже заблуждаешься и занимаешься хйнй», я скорее всего даже попробую как-то вступиться за свой ошибочный выбор.
И на этом примере можно понять психологическую природу отторжения критики. Она заключается в том, что мы триггеримся на то, что присваиваем и считаем частью себя. И чем больше мы себя отождествляем с идеями, проектами, ролью (u name it), тем больше отличное мнение воспринимается нами как угроза себе или своей безопасности.
И тем больше мы готовы уязвиться или вступить в конфронтацию.
В то время как реальную угрозу на самом деле ни чужое мнение, ни кто-то из окружающих, для нас не представляет. Почти.
Если начать понемногу разотождествлять свое «Я» с идеями, ролью, мнением, если понимать, что «деревянная» - это лишь одно из небольших моих проявлений (временами), а мои идеи и роли - это вообще не мое глубинное «Я», то критики как-то незаметно превращаются в людей со своеобразным личным восприятием, чье мнение в общем уязвить не может.
Примерно, как не может уязвить меня высказывание: «какие у тебя ужасные синие волосы и плохо прокрашенный третий глаз». Ты свой в начале протри, а потом уже мой критикуй, да? #самоанализ #самооценка
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors.
from hk
