Специальная военная операция расколола российское литературное сообщество. Многие литераторы, в том числе из тех, кто активно продвигался, получал премии и награды, экранизировался, ныне отреклись от своей страны и либо открыто поддержали нашего военного противника, либо заняли выжидающую позицию. Почти все литературные структуры показательно игнорируют происходящее, демонстрируют нейтралитет, зачастую агрессивный. Мы считаем это следствием неадекватности прежних форм литературной политики, их несоответствия духу времени.
Но есть авторы, кто остался верен Родине и своему народу. Именно с их творческой работой связано новое и здоровое, что появилось в литературе за эти два года. Первой была оформлена в сложившееся течение военная поэзия – именно она породила такой читательский интерес к стихам, какого не было уже несколько десятилетий. Сейчас ее нагоняет волна фронтовых очерков и окопной прозы.
Чтобы открыто поддержать свою страну, нужна известная смелость, что уже говорит о том, по каким извращенным законам развивалась в последние десятилетия российская культура. Писателей, занявших позицию государства, третируют как наемных пропагандистов, «певцов войны», перед ними закрылись двери журналов и издательств, в которых они прежде печатались, книжных ярмарок и фестивалей, телевизионных передач и радиостанций, где они прежде выступали.
Неудивительно, что патриотически настроенные писатели, поэты, критики, будучи выброшенными из прежнего, «дофевральского» литературного процесса, стали действовать сообща, стремясь найти свое место в общественном поле. Сперва этот союз казался ситуативным, ведь речь идет о людях разных эстетических взглядов, традиций, школ, наконец, разных поколений. Но сегодня, в начале третьего года СВО, мы признаем, что наше устойчивое сущностное единство прошло проверку временем, и заявляем о существовании нового коллективного субъекта в литературе – «Союза 24 февраля».
Утверждая свою субъектность, мы тем самым говорим, что нам тесно в рамках существующих институций. Мы ценим свободу, но нам противно квазилиберальное презрение к стране и народу. Мы чтим традицию, но понимаем ее шире, чем те бюрократы от литературы, кто хотел бы монополизировать и монетизировать понятие патриотизма. И мы отвергаем равнодушие и малодушие, выражающиеся в дистанцировании от темы СВО. Цеховая замкнутость, экспертократия довела русскую литературу до крайней степени отчуждения от читателя. Поэтому мы за выход к аудитории, за непосредственное общение с читателем. Установка «народ не поймет» – неверна в принципе. В обществе созрел запрос на серьезный и правдивый разговор о человеке, его месте в истории, его предназначении, – чем, собственно, и славилась всегда русская литература. В развернувшейся реальности писателями должен быть сформирован новый отечественный эпос.
Мы против монополизма и сами не стремимся к монополии.
Мы за диалог и дискуссионное поле. Мы заявляем, что свобода творчества – основа творчества, а писатель в акте творения обладает правом на политический и социальный иммунитет, но творчество бесплодно без осознания ответственности перед читателем, страной и временем. Потому нам кажется опасным подход, при котором литература как предмет государственного регулирования – это книжная отрасль и ничего более. Литература – территория формирования смыслов, идей. Это большая работа по осознанию современности в общем цивилизационном контексте и формированию образа будущего.
Мы считаем, что государство имеет возможность четко заявить о своих интересах в литературе, а не пускать процессы на самотек. Государство должно прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем или культурной диверсией. Сейчас же государственная помощь если на что и ориентирована, то не на поиск новых имен, новых форм, новых концепций, новых парадигм, а на отработку ранее сформированной идеологической повестки, уходящей корнями в девяностые.
Специальная военная операция расколола российское литературное сообщество. Многие литераторы, в том числе из тех, кто активно продвигался, получал премии и награды, экранизировался, ныне отреклись от своей страны и либо открыто поддержали нашего военного противника, либо заняли выжидающую позицию. Почти все литературные структуры показательно игнорируют происходящее, демонстрируют нейтралитет, зачастую агрессивный. Мы считаем это следствием неадекватности прежних форм литературной политики, их несоответствия духу времени.
Но есть авторы, кто остался верен Родине и своему народу. Именно с их творческой работой связано новое и здоровое, что появилось в литературе за эти два года. Первой была оформлена в сложившееся течение военная поэзия – именно она породила такой читательский интерес к стихам, какого не было уже несколько десятилетий. Сейчас ее нагоняет волна фронтовых очерков и окопной прозы.
Чтобы открыто поддержать свою страну, нужна известная смелость, что уже говорит о том, по каким извращенным законам развивалась в последние десятилетия российская культура. Писателей, занявших позицию государства, третируют как наемных пропагандистов, «певцов войны», перед ними закрылись двери журналов и издательств, в которых они прежде печатались, книжных ярмарок и фестивалей, телевизионных передач и радиостанций, где они прежде выступали.
Неудивительно, что патриотически настроенные писатели, поэты, критики, будучи выброшенными из прежнего, «дофевральского» литературного процесса, стали действовать сообща, стремясь найти свое место в общественном поле. Сперва этот союз казался ситуативным, ведь речь идет о людях разных эстетических взглядов, традиций, школ, наконец, разных поколений. Но сегодня, в начале третьего года СВО, мы признаем, что наше устойчивое сущностное единство прошло проверку временем, и заявляем о существовании нового коллективного субъекта в литературе – «Союза 24 февраля».
Утверждая свою субъектность, мы тем самым говорим, что нам тесно в рамках существующих институций. Мы ценим свободу, но нам противно квазилиберальное презрение к стране и народу. Мы чтим традицию, но понимаем ее шире, чем те бюрократы от литературы, кто хотел бы монополизировать и монетизировать понятие патриотизма. И мы отвергаем равнодушие и малодушие, выражающиеся в дистанцировании от темы СВО. Цеховая замкнутость, экспертократия довела русскую литературу до крайней степени отчуждения от читателя. Поэтому мы за выход к аудитории, за непосредственное общение с читателем. Установка «народ не поймет» – неверна в принципе. В обществе созрел запрос на серьезный и правдивый разговор о человеке, его месте в истории, его предназначении, – чем, собственно, и славилась всегда русская литература. В развернувшейся реальности писателями должен быть сформирован новый отечественный эпос.
Мы против монополизма и сами не стремимся к монополии.
Мы за диалог и дискуссионное поле. Мы заявляем, что свобода творчества – основа творчества, а писатель в акте творения обладает правом на политический и социальный иммунитет, но творчество бесплодно без осознания ответственности перед читателем, страной и временем. Потому нам кажется опасным подход, при котором литература как предмет государственного регулирования – это книжная отрасль и ничего более. Литература – территория формирования смыслов, идей. Это большая работа по осознанию современности в общем цивилизационном контексте и формированию образа будущего.
Мы считаем, что государство имеет возможность четко заявить о своих интересах в литературе, а не пускать процессы на самотек. Государство должно прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем или культурной диверсией. Сейчас же государственная помощь если на что и ориентирована, то не на поиск новых имен, новых форм, новых концепций, новых парадигм, а на отработку ранее сформированной идеологической повестки, уходящей корнями в девяностые.
BY СОЮЗ 24 ФЕВРАЛЯ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report.
from hk
