Обещанный отрывок из новой книги, еще не опубликованный и даже не отредактированный.
Я обожаю реконструировать быт прошлых эпох, сначала читать, а потом составлять в голове картины абсолютно бытовых сцен... Мне лично создавать их нравится гораздо больше, чем писать про сражения, драки и погони...
Стараюсь, в меру сил, сделать их объемными. Как получается - судить вам:
Глава 26.
Обласканная летним утренним солнцем, Апполоновка окончательно проснулась и нехотя взялась за будничные дела. Рабочий люд сосредоточенно и хмуро спешил на работу, неся в руках кто инструмент, кто мешки-ящики с каким-то товаром, кто торговый лоток с чем-то съестным, судя по источавшим запахам, одетый кто во что горазд.
Слева, справа, позади и впереди мелькали рабочие рубахи - самотканные хлопчатобумажные цвета “вырви глаз”, “пеструхи-голошейки”, льняные просторные туники и блузы, длинные, с неглубоким разрезом на левой стороне груди косоворотки навыпуск, поверх штанов, подпоясанные узеньким тряпичным поясом, кушаком или кожаным ремнем.
У некоторых франтов поверх рубах - кичливые безрукавки длиной до талии, застёгнутые на медные или деревянные пуговицы.
Реже - лето все таки - суконные тужурки и твидовые пиджаки. Что удивительно - ни одной непокрытой головы - кепки-восьмиклинки, картузы, фуражки-капитанки, черные или темно-синие, с черной муаровой лентой вокруг околыша, с лакированным козырьком и таким же ремешком.
Их разбавляли фетровые шляпы, кожаные кепки и совсем непонятные головные уборы, которые Вася классифицировала, как панамки.
Вся эта пролетарская рать пылила по утоптанным, нигде не асфальтированным улицам, взрыхляя землю сапогами, ботинками, чунями и даже лаптями, на которые Василиса смотрела во всех глаза, настолько непривычны они были как человека 21го века.
Женщин в людском утреннем потоке было мало. Одна на десять, а то и на двадцать представителей “мужеска пола”. Почти все в парках - сарафан или юбка плюс кофта из одинаковой, льняной или ситцевой ткани и самые разнообразные платочки, у некоторых - сразу два - один прикрывал плечи, другой - голову.
Стрешнева порадовалась, что никак не выделялась из этой разноцветной массы и мысленно поблагодарила бабу Груню за ситцевые платье и косынку, такую же, как и у большинства спешивших на работу хозяюшек.
Просочившись под старым, уже не действующим акведуком, арки которого большей частью были приспособлены под непритязательные домишки, людские ручейки сливались в реки и направлялись к церкви, как маяк над кораблями, возвышающейся над приземистыми окружающими его, зданиями.
Из-за гомона толпы Василиса не услышала, как сзади подкрался и подал голос еще один символ начала ХХ столетия. Паровоз выплыл из-за поворота внезапно, словно оживший динозавр стального века, наполняя воздух характерным шипением пара и неторопливым стуком колес на стыках рельс.
Он был совсем небольшой, всего по паре колес с каждой стороны, но очень деловой и серьезный, строго осматривающий окрестности большой лупоглазой фарой. Машинист в фуражке кричал что-то кабины – возможно, приветствие или предупреждение.
Его лицо, черное от копоти, лучилось при этом чувством собственного величия, как у человека, обладающего неким сакральными знаниями, позволяющим управлять таким красивым и солидным чудом техники.
В тендере за паровозом возвышались черные горы угля. Они переливались в лучах утреннего солнца, словно драгоценные камни. Ветер заигрывал с угольной пылью, поднимая её в воздух легкими облачками, смешиваясь с белесым дымом из трубы.
За тендером следовали открытые платформы, груженные всем, что только можно вообразить. Деревянные ящики, перевязанные крепкими веревками, какая-то техника, прикрытая парусиной, штабеля шпал, чугунные болванки и даже несколько лошадей, испуганно косящих глазом на толпу и нервно переступающих с ноги на ногу.
Обещанный отрывок из новой книги, еще не опубликованный и даже не отредактированный.
Я обожаю реконструировать быт прошлых эпох, сначала читать, а потом составлять в голове картины абсолютно бытовых сцен... Мне лично создавать их нравится гораздо больше, чем писать про сражения, драки и погони...
Стараюсь, в меру сил, сделать их объемными. Как получается - судить вам:
Глава 26.
Обласканная летним утренним солнцем, Апполоновка окончательно проснулась и нехотя взялась за будничные дела. Рабочий люд сосредоточенно и хмуро спешил на работу, неся в руках кто инструмент, кто мешки-ящики с каким-то товаром, кто торговый лоток с чем-то съестным, судя по источавшим запахам, одетый кто во что горазд.
Слева, справа, позади и впереди мелькали рабочие рубахи - самотканные хлопчатобумажные цвета “вырви глаз”, “пеструхи-голошейки”, льняные просторные туники и блузы, длинные, с неглубоким разрезом на левой стороне груди косоворотки навыпуск, поверх штанов, подпоясанные узеньким тряпичным поясом, кушаком или кожаным ремнем.
У некоторых франтов поверх рубах - кичливые безрукавки длиной до талии, застёгнутые на медные или деревянные пуговицы.
Реже - лето все таки - суконные тужурки и твидовые пиджаки. Что удивительно - ни одной непокрытой головы - кепки-восьмиклинки, картузы, фуражки-капитанки, черные или темно-синие, с черной муаровой лентой вокруг околыша, с лакированным козырьком и таким же ремешком.
Их разбавляли фетровые шляпы, кожаные кепки и совсем непонятные головные уборы, которые Вася классифицировала, как панамки.
Вся эта пролетарская рать пылила по утоптанным, нигде не асфальтированным улицам, взрыхляя землю сапогами, ботинками, чунями и даже лаптями, на которые Василиса смотрела во всех глаза, настолько непривычны они были как человека 21го века.
Женщин в людском утреннем потоке было мало. Одна на десять, а то и на двадцать представителей “мужеска пола”. Почти все в парках - сарафан или юбка плюс кофта из одинаковой, льняной или ситцевой ткани и самые разнообразные платочки, у некоторых - сразу два - один прикрывал плечи, другой - голову.
Стрешнева порадовалась, что никак не выделялась из этой разноцветной массы и мысленно поблагодарила бабу Груню за ситцевые платье и косынку, такую же, как и у большинства спешивших на работу хозяюшек.
Просочившись под старым, уже не действующим акведуком, арки которого большей частью были приспособлены под непритязательные домишки, людские ручейки сливались в реки и направлялись к церкви, как маяк над кораблями, возвышающейся над приземистыми окружающими его, зданиями.
Из-за гомона толпы Василиса не услышала, как сзади подкрался и подал голос еще один символ начала ХХ столетия. Паровоз выплыл из-за поворота внезапно, словно оживший динозавр стального века, наполняя воздух характерным шипением пара и неторопливым стуком колес на стыках рельс.
Он был совсем небольшой, всего по паре колес с каждой стороны, но очень деловой и серьезный, строго осматривающий окрестности большой лупоглазой фарой. Машинист в фуражке кричал что-то кабины – возможно, приветствие или предупреждение.
Его лицо, черное от копоти, лучилось при этом чувством собственного величия, как у человека, обладающего неким сакральными знаниями, позволяющим управлять таким красивым и солидным чудом техники.
В тендере за паровозом возвышались черные горы угля. Они переливались в лучах утреннего солнца, словно драгоценные камни. Ветер заигрывал с угольной пылью, поднимая её в воздух легкими облачками, смешиваясь с белесым дымом из трубы.
За тендером следовали открытые платформы, груженные всем, что только можно вообразить. Деревянные ящики, перевязанные крепкими веревками, какая-то техника, прикрытая парусиной, штабеля шпал, чугунные болванки и даже несколько лошадей, испуганно косящих глазом на толпу и нервно переступающих с ноги на ногу.
BY Zлые 🅾️рки
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from hk
