Спрашивали: почему редакторы не любят слова «девушка», «мужчина», «голубоглазый блондин» и т.п. применительно к персонажам?
Отвечаю: как это не любят? Очень даже любят, если слова употреблены к месту. А что значит «к месту», я сейчас объясню.
С точки зрения психологии восприятия, всех персонажей можно разделить на две категории: хорошо знакомые читателю — и какие-то посторонние люди. Хорошо знакомые — не обязательно главные герои или фокальные персонажи (фокальным, к слову, может оказаться и случайный прохожий). Это те персонажи, про которых читатель знает достаточно, которых легко различает безо всяких напоминаний, которым сопереживает. Это как бы друзья и приятели, а если речь идёт о злодеях — то это хорошо знакомые злодеи.
Я не случайно сравнил таких персонажей с друзьями и приятелями. Как вы в жизни называете знакомых людей? По имени, наверное? Лёша, Серёга, Танечка, Михал Степаныч и т.д. Причём, как правило, за одним человеком закреплена одна форма имени. Директор Михал Степаныч вряд ли у вас превратится в Мишу, Мишку или Мишеньку (или же ваши с ним отношения должны сперва претерпеть некоторые метаморфозы). Как вы их ещё называете? Наверное, по социальным или рабочим ролям: «жена», «сын», «бухгалтер», «секретарь», «соавтор» и т.д. Ну и местоимениями вы тоже пользуетесь: «он», «она», «они».
И всё. Потому что каждого такого слова достаточно, чтобы было ясно, о каком конкретном человеке идёт речь. «Я позвоню бухгалтеру, чтобы тот ещё раз проверил квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у сына сигареты. Михал Степаныч вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате».
И, так как человек конкретный и знакомый, нет необходимости ссылаться на него через описания и перифразы. Это неестественно для нашей культуры. Смотрите, если не верите: «Я позвоню женщине, чтобы та ещё раз проверила квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у пятнадцатилетнего подростка сигареты. Лысоватый мужичок слегка за сорок вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате». Ерунда какая-то получается, верно? Непонятно, о ком речь.
Или представьте, что друг обращается к вам — не в шутку, а в обычном разговоре: «Знаешь, мужчина, я так задолбался на этой работе», — или: «Эй, голубоглазая блондинка, как ты смотришь на то, чтобы взять ещё по пол-литра?»
А вот что касается посторонних людей — про них мы как раз ничего не знаем. И их естественно называть или через описание: «высокий брюнет», «клетчатое пальто», «лысый качок», «миниатюрная мулатка», «конопатый мальчишка», — или (особенно если это совсем проходные персонажи) через родовые наименования: «мужчина», «девушка», «иностранец», «подросток», «таксист» и т.д.
Спрашивали: почему редакторы не любят слова «девушка», «мужчина», «голубоглазый блондин» и т.п. применительно к персонажам?
Отвечаю: как это не любят? Очень даже любят, если слова употреблены к месту. А что значит «к месту», я сейчас объясню.
С точки зрения психологии восприятия, всех персонажей можно разделить на две категории: хорошо знакомые читателю — и какие-то посторонние люди. Хорошо знакомые — не обязательно главные герои или фокальные персонажи (фокальным, к слову, может оказаться и случайный прохожий). Это те персонажи, про которых читатель знает достаточно, которых легко различает безо всяких напоминаний, которым сопереживает. Это как бы друзья и приятели, а если речь идёт о злодеях — то это хорошо знакомые злодеи.
Я не случайно сравнил таких персонажей с друзьями и приятелями. Как вы в жизни называете знакомых людей? По имени, наверное? Лёша, Серёга, Танечка, Михал Степаныч и т.д. Причём, как правило, за одним человеком закреплена одна форма имени. Директор Михал Степаныч вряд ли у вас превратится в Мишу, Мишку или Мишеньку (или же ваши с ним отношения должны сперва претерпеть некоторые метаморфозы). Как вы их ещё называете? Наверное, по социальным или рабочим ролям: «жена», «сын», «бухгалтер», «секретарь», «соавтор» и т.д. Ну и местоимениями вы тоже пользуетесь: «он», «она», «они».
И всё. Потому что каждого такого слова достаточно, чтобы было ясно, о каком конкретном человеке идёт речь. «Я позвоню бухгалтеру, чтобы тот ещё раз проверил квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у сына сигареты. Михал Степаныч вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате».
И, так как человек конкретный и знакомый, нет необходимости ссылаться на него через описания и перифразы. Это неестественно для нашей культуры. Смотрите, если не верите: «Я позвоню женщине, чтобы та ещё раз проверила квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у пятнадцатилетнего подростка сигареты. Лысоватый мужичок слегка за сорок вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате». Ерунда какая-то получается, верно? Непонятно, о ком речь.
Или представьте, что друг обращается к вам — не в шутку, а в обычном разговоре: «Знаешь, мужчина, я так задолбался на этой работе», — или: «Эй, голубоглазая блондинка, как ты смотришь на то, чтобы взять ещё по пол-литра?»
А вот что касается посторонних людей — про них мы как раз ничего не знаем. И их естественно называть или через описание: «высокий брюнет», «клетчатое пальто», «лысый качок», «миниатюрная мулатка», «конопатый мальчишка», — или (особенно если это совсем проходные персонажи) через родовые наименования: «мужчина», «девушка», «иностранец», «подросток», «таксист» и т.д.
#худлит
BY Перепишите!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%.
from id
