Пока РФ плановыми темпами превращается в нелепого исламо-советского мутанта, юридическому сообществу дан повод оттянуть момент осознания реальности и немного почувствовать себя на коне.
Вчера прошло открытое заседание Конституционного суда. В последнее время публичные заседания проходят заметно реже, особенно после 2020-го года. Совпадение? Не думаю. А в 2021-м году КС, среди прочего, исключил из своего Регламента положение об инициативных научных заключениях – amicuscuriae («друзья суда»), которое сам же в 2017-м году в этот Регламент и ввёл. Так вот юридическое сообщество тогда обиделось, что его выписали из друзей суда. Но вчера КС провел заседание с участием представителей от юридического сообщества по очень значимому делу.
Слушалось дело по одному из очередных исков Генпрокуратуры, подаваемых в рамках революционного правосознания. Такие иски делятся в целом на две категории, назовем их так: коррупционные и деприватизационные.
Про «деприватизационные» иски я уже писал. Это когда государство спустя тридцать лет с момента приватизации предприятия «внезапно» просыпается и идет с иском к владельцам, в том числе к добросовестным приобретателям акций, о возврате имущества из чужого незаконного владения. Это называется виндикация, к ней применяется общий срок исковой давности.
Но Генпрокуратура при предъявлении таких исков полагала, что моментом, когда государство должно было узнать о нарушении своего права, должен считаться момент проведения проверки прокуратурой субъекта. Как государству тридцать лет платили налоги непонятно кто – этот момент опускается.
Коррупциионные же иски – это когда государство «внезапно» выясняет, что имущество чиновника, полученное двадцать лет назад, явно не соответствует его официальному доходу за тот период. В частности, именно такое дело по запросу Краснодарского краевого суда рассматривалось вчера в КС (связано с делом концерна «Покровский»). Руководитель концерна, Андрей Коровайко, в 2021-м году объявлен в розыск по подозрению в вымогательстве, и теперь Генпрокуратура хочет изъять у него активы 92-х предприятий. Разумеется, не разбирая, что из этого получено преступным путем, а что – нет. Заявляется, что преступная деятельность велась в 2001-2004-х годах.
Генпрокуратура в основание своих требований ссылается на 230-ФЗ («О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам»).
Правовая проблема коррупционных исков: 230-ФЗ не предусматривает срока, в который Генпрокуратура может обратиться в суд с требованием об обращении в доход государства материальных активов, в отношении которых нет подтверждающих законность их происхожения сведений. В таких условиях судам не остается выхода, кроме как применять общий срок исковой давности в три года. Такой подход поддержал Верховный Суд, за что его упрекнул на заседании в КС представитель Генпрокуратуры.
Государство же, в лице Генпрокуратуры, настаивает, что отсутствие установленного законом срока должно толковаться в интересах «общества», то есть к подобным искам срок давности не должен применяться вообще.
Таким образом, в Конституционном суде оказался спор о том, может ли государство позволить себе всё, что захочет, или есть этому какие-то пределы. Глава государства дистанцировался от этих разборок, высказавшись противоречиво, а его официальный представитель в КС ситуацию не исправил (откровенно плохое выступление).
В то же время на заседание было приглашено юридическое (в лице ИЦЧП), предпринимательское (в лице РСПП) и научное сообщество. Представитель юридического сообщества Лидия Михеева выступила объективно лучше всех, фактически указав, что позиция Генпрокуратуры – это беспредел и откат в развитии.
Пока РФ плановыми темпами превращается в нелепого исламо-советского мутанта, юридическому сообществу дан повод оттянуть момент осознания реальности и немного почувствовать себя на коне.
Вчера прошло открытое заседание Конституционного суда. В последнее время публичные заседания проходят заметно реже, особенно после 2020-го года. Совпадение? Не думаю. А в 2021-м году КС, среди прочего, исключил из своего Регламента положение об инициативных научных заключениях – amicuscuriae («друзья суда»), которое сам же в 2017-м году в этот Регламент и ввёл. Так вот юридическое сообщество тогда обиделось, что его выписали из друзей суда. Но вчера КС провел заседание с участием представителей от юридического сообщества по очень значимому делу.
Слушалось дело по одному из очередных исков Генпрокуратуры, подаваемых в рамках революционного правосознания. Такие иски делятся в целом на две категории, назовем их так: коррупционные и деприватизационные.
Про «деприватизационные» иски я уже писал. Это когда государство спустя тридцать лет с момента приватизации предприятия «внезапно» просыпается и идет с иском к владельцам, в том числе к добросовестным приобретателям акций, о возврате имущества из чужого незаконного владения. Это называется виндикация, к ней применяется общий срок исковой давности.
Но Генпрокуратура при предъявлении таких исков полагала, что моментом, когда государство должно было узнать о нарушении своего права, должен считаться момент проведения проверки прокуратурой субъекта. Как государству тридцать лет платили налоги непонятно кто – этот момент опускается.
Коррупциионные же иски – это когда государство «внезапно» выясняет, что имущество чиновника, полученное двадцать лет назад, явно не соответствует его официальному доходу за тот период. В частности, именно такое дело по запросу Краснодарского краевого суда рассматривалось вчера в КС (связано с делом концерна «Покровский»). Руководитель концерна, Андрей Коровайко, в 2021-м году объявлен в розыск по подозрению в вымогательстве, и теперь Генпрокуратура хочет изъять у него активы 92-х предприятий. Разумеется, не разбирая, что из этого получено преступным путем, а что – нет. Заявляется, что преступная деятельность велась в 2001-2004-х годах.
Генпрокуратура в основание своих требований ссылается на 230-ФЗ («О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам»).
Правовая проблема коррупционных исков: 230-ФЗ не предусматривает срока, в который Генпрокуратура может обратиться в суд с требованием об обращении в доход государства материальных активов, в отношении которых нет подтверждающих законность их происхожения сведений. В таких условиях судам не остается выхода, кроме как применять общий срок исковой давности в три года. Такой подход поддержал Верховный Суд, за что его упрекнул на заседании в КС представитель Генпрокуратуры.
Государство же, в лице Генпрокуратуры, настаивает, что отсутствие установленного законом срока должно толковаться в интересах «общества», то есть к подобным искам срок давности не должен применяться вообще.
Таким образом, в Конституционном суде оказался спор о том, может ли государство позволить себе всё, что захочет, или есть этому какие-то пределы. Глава государства дистанцировался от этих разборок, высказавшись противоречиво, а его официальный представитель в КС ситуацию не исправил (откровенно плохое выступление).
В то же время на заседание было приглашено юридическое (в лице ИЦЧП), предпринимательское (в лице РСПП) и научное сообщество. Представитель юридического сообщества Лидия Михеева выступила объективно лучше всех, фактически указав, что позиция Генпрокуратуры – это беспредел и откат в развитии.
BY Defensor
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion.
from in
