В этом году рубрика с анонсами новинок пришла в упадок, и дело не в том, что я ленюсь добывать информацию или писать тексты, а в том, что сайты российских магазинов заблокировали доступ из-за рубежа (очень бесит!), издательства всё реже могут заранее назвать конкретные сроки выхода книг, а заинтересовавших меня произведений чаще всего просто не набирается достаточное для создания подборки количество. Но в мае на нашей улице перевернулся грузовик с зефиром, и только ожидаемых книг русскоязычных писательниц уже достаточно для расчехления виш-листа.
«Байки книготорговца» Елена Нещерет Если вы обожаете кулстори из каналов «Марселизация» и «Записки книготорговки», зачитали до дыр «Записки книготорговца» и «Дневники книготорговца», можете пересказать каждую серию «Книжной лавки Блэка», включайте режим ожидания книги Лены Нещерет из питерского книжного «Во весь голос».
«Написано в Западном Берлине» Лариса Муравьёва Говорят, если долго изучать письмо о себе в постмедиальную эпоху через призму автомедиального подхода, то однажды обнаружишь себя авторкой автофикшна. Так и случилось с кандидаткой филологической наук, преподавательницей Smolny Beyond Borders Ларисой Муравьёвой, которая написала о пересборке личности после переезда в Берлин.
«Одиночества нет, ждите» Катя Крылова Ладно, на самом деле шанс обнаружить себя авторкой автофикшна есть всегда. Вот Катя Крылова, например, – искусствовед и теоретик современной культуры, которую мы знаем и любим благодаря её «Рынку удобных животных», а всё туда же: написала автофикшн, в котором запаралеллила свою жизнь с жизнью матери, некогда перебравшейся из деревни в Москву ради лучшей доли, которая не светит никому, пока чёртов патриархат, так его, мать его, так, всё ещё существует.
«Травмагочи» Динара Расулева Некоторое время назад я с удивлением осознала, что Динара Расулева из Tatar Kyz:lar, писательница Динара Расулева и Динара Расулева, с которой меня познакомили в прошлом году, – это один и тот же человек. С тех пор в два раза сильнее жду этот короткий роман о параллельном Берлине, чьё название мне нравится настолько, что каждый раз, когда его вижу, расстраиваюсь, что придумала не я.
«Личные мотивы» Софья Ремез Один из моих любимых романов Чака Паланика начинается с того, что семнадцать писателей отправляются на три месяца в резиденцию, дабы создать нечто Великое. Герои оказываются заперты в заброшенном театре и по заветам Человека-подушки решают, что чем больше страданий, тем гениальней в результате окажется текст. У Софьи Ремез всё менее кроваво, но не менее захватывающе: киношники собрали десять писателей в резиденции «Лесково», в надежде получить крутые истории для экранизаций, а получили труп руководителя грантовой программы. Упс, бывает!
«Три истории на моих поминках» Евгения Захарчук Ахиллесова пята большинства эммигрантов-миллениалов – оставшиеся в России бабушки, которые живут с твёрдой уверенностью, что однажды с их внуками вдали от дома непременно случится что-то плохое. О них вспоминают на каждом первом оппозиционном митинге, из-за них не прекращают общение с токсичными родственниками. Героиня «Трёх историй...» готова пройти огонь, воду и паспортный контроль, лишь бы в двадцатую годовщину смерти матери оказаться в бабушкиной квартире и в очередной раз выслушать какая же это глупость – жить в Германии.
Новый роман Киры Ярмыш(пока без названия) О чём нынче пишут террористы и экстремисты по версии Минюста РФ? О том, как две подруги, обвинённые в преступлении, которого они не совершали, бегут через всю Россию, и оказывается, уйти от ФСБшников проще, чем от самих себя. Эх, Кира-Кира, а могла бы не выпендриваться и автофикшн о Берлине забабахать!
Нужно ли завтра продолжение с переводными новинками, или ну их, всё равно ни одной книги про Берлин?
В этом году рубрика с анонсами новинок пришла в упадок, и дело не в том, что я ленюсь добывать информацию или писать тексты, а в том, что сайты российских магазинов заблокировали доступ из-за рубежа (очень бесит!), издательства всё реже могут заранее назвать конкретные сроки выхода книг, а заинтересовавших меня произведений чаще всего просто не набирается достаточное для создания подборки количество. Но в мае на нашей улице перевернулся грузовик с зефиром, и только ожидаемых книг русскоязычных писательниц уже достаточно для расчехления виш-листа.
«Байки книготорговца» Елена Нещерет Если вы обожаете кулстори из каналов «Марселизация» и «Записки книготорговки», зачитали до дыр «Записки книготорговца» и «Дневники книготорговца», можете пересказать каждую серию «Книжной лавки Блэка», включайте режим ожидания книги Лены Нещерет из питерского книжного «Во весь голос».
«Написано в Западном Берлине» Лариса Муравьёва Говорят, если долго изучать письмо о себе в постмедиальную эпоху через призму автомедиального подхода, то однажды обнаружишь себя авторкой автофикшна. Так и случилось с кандидаткой филологической наук, преподавательницей Smolny Beyond Borders Ларисой Муравьёвой, которая написала о пересборке личности после переезда в Берлин.
«Одиночества нет, ждите» Катя Крылова Ладно, на самом деле шанс обнаружить себя авторкой автофикшна есть всегда. Вот Катя Крылова, например, – искусствовед и теоретик современной культуры, которую мы знаем и любим благодаря её «Рынку удобных животных», а всё туда же: написала автофикшн, в котором запаралеллила свою жизнь с жизнью матери, некогда перебравшейся из деревни в Москву ради лучшей доли, которая не светит никому, пока чёртов патриархат, так его, мать его, так, всё ещё существует.
«Травмагочи» Динара Расулева Некоторое время назад я с удивлением осознала, что Динара Расулева из Tatar Kyz:lar, писательница Динара Расулева и Динара Расулева, с которой меня познакомили в прошлом году, – это один и тот же человек. С тех пор в два раза сильнее жду этот короткий роман о параллельном Берлине, чьё название мне нравится настолько, что каждый раз, когда его вижу, расстраиваюсь, что придумала не я.
«Личные мотивы» Софья Ремез Один из моих любимых романов Чака Паланика начинается с того, что семнадцать писателей отправляются на три месяца в резиденцию, дабы создать нечто Великое. Герои оказываются заперты в заброшенном театре и по заветам Человека-подушки решают, что чем больше страданий, тем гениальней в результате окажется текст. У Софьи Ремез всё менее кроваво, но не менее захватывающе: киношники собрали десять писателей в резиденции «Лесково», в надежде получить крутые истории для экранизаций, а получили труп руководителя грантовой программы. Упс, бывает!
«Три истории на моих поминках» Евгения Захарчук Ахиллесова пята большинства эммигрантов-миллениалов – оставшиеся в России бабушки, которые живут с твёрдой уверенностью, что однажды с их внуками вдали от дома непременно случится что-то плохое. О них вспоминают на каждом первом оппозиционном митинге, из-за них не прекращают общение с токсичными родственниками. Героиня «Трёх историй...» готова пройти огонь, воду и паспортный контроль, лишь бы в двадцатую годовщину смерти матери оказаться в бабушкиной квартире и в очередной раз выслушать какая же это глупость – жить в Германии.
Новый роман Киры Ярмыш(пока без названия) О чём нынче пишут террористы и экстремисты по версии Минюста РФ? О том, как две подруги, обвинённые в преступлении, которого они не совершали, бегут через всю Россию, и оказывается, уйти от ФСБшников проще, чем от самих себя. Эх, Кира-Кира, а могла бы не выпендриваться и автофикшн о Берлине забабахать!
Нужно ли завтра продолжение с переводными новинками, или ну их, всё равно ни одной книги про Берлин?
BY издательство shell(f)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said.
from in
