Этический аспект выглядит тревожно. Дистанционное уничтожение противника через экран дрона стирает грань между реальной войной и симуляцией, превращая оператора в подобие геймера. Здесь возникает парадокс: с одной стороны, технологии снижают прямые риски для военных (оператор может не находиться на линии фронта), с другой — дегуманизируют сам процесс убийства, что ведёт к моральной деформации. Если ядерное оружие, будучи применённым единожды, стало символом абсолютного зла, то дроны, напротив, встраиваются в повседневность конфликтов, нормализуя «чистую» войну без прямого контакта. Это создаёт опасный прецедент: общество рискует привыкнуть к войне как к дистанционному управлению смертью, где ответственность растворяется в алгоритмах.
Справедливо отмечено, что подобные изменения требуют не только новых военных доктрин, но и глубокого осмысления обществом в целом. Иначе война, утратив «драматизм» человеческого противостояния, может превратиться в ещё более циничный и безликий механизм уничтожения.
Этический аспект выглядит тревожно. Дистанционное уничтожение противника через экран дрона стирает грань между реальной войной и симуляцией, превращая оператора в подобие геймера. Здесь возникает парадокс: с одной стороны, технологии снижают прямые риски для военных (оператор может не находиться на линии фронта), с другой — дегуманизируют сам процесс убийства, что ведёт к моральной деформации. Если ядерное оружие, будучи применённым единожды, стало символом абсолютного зла, то дроны, напротив, встраиваются в повседневность конфликтов, нормализуя «чистую» войну без прямого контакта. Это создаёт опасный прецедент: общество рискует привыкнуть к войне как к дистанционному управлению смертью, где ответственность растворяется в алгоритмах.
Справедливо отмечено, что подобные изменения требуют не только новых военных доктрин, но и глубокого осмысления обществом в целом. Иначе война, утратив «драматизм» человеческого противостояния, может превратиться в ещё более циничный и безликий механизм уничтожения.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts.
from in
