"Многие писатели: Райнхард Йиргль, Луис Гойтисоло, Хандке и другие — в своих текстах кинематографической пластикой пользуются как фамильярностью жеста, чтобы не сойти с ума, чтобы заслониться от неодолимой обыденности, от повседневной окружающей их тьмы египетской, от мысли, что достоверное может оказаться выше идеального. Самое неприятное в литературе, что в ней пишущему приходится говорить, приходится слышать собственный голос, но в текстах выигрывает не твой авторский голос, а гул, никому не принадлежащий, гул, который веет мимо читателя, куда-то в сторону."
Несколько лет назад Станислав Снытко готовивший книгу "Другой юг", попросил меня пообщаться с Шамшадом Абдуллаевым в формате интервью, разговора. Я был сражен энергией и плотностью его реплик, словно бы микроэссе, рождавшихся в режиме почти реального времени. Как и все тексты ША, эти абзацы невероятно насыщенны - не щеголеватой болезненной эрудицией потерявшего землю под ногами, но спокойной уверенностью человека, сумевшего примирить ускользающее время и бескрайний простор. Мой путь к текстам ША был очень труден, его тексты выскальзывали из рук, требуя не меньшей, чем авторская, концентрации, перпендикулярной дурацким повседневным привычкам и самоощущениям. Но когда однажды я попал в медленно разворачиваемый им мир, покинуть его уже не хотелось.
"Многие писатели: Райнхард Йиргль, Луис Гойтисоло, Хандке и другие — в своих текстах кинематографической пластикой пользуются как фамильярностью жеста, чтобы не сойти с ума, чтобы заслониться от неодолимой обыденности, от повседневной окружающей их тьмы египетской, от мысли, что достоверное может оказаться выше идеального. Самое неприятное в литературе, что в ней пишущему приходится говорить, приходится слышать собственный голос, но в текстах выигрывает не твой авторский голос, а гул, никому не принадлежащий, гул, который веет мимо читателя, куда-то в сторону."
Несколько лет назад Станислав Снытко готовивший книгу "Другой юг", попросил меня пообщаться с Шамшадом Абдуллаевым в формате интервью, разговора. Я был сражен энергией и плотностью его реплик, словно бы микроэссе, рождавшихся в режиме почти реального времени. Как и все тексты ША, эти абзацы невероятно насыщенны - не щеголеватой болезненной эрудицией потерявшего землю под ногами, но спокойной уверенностью человека, сумевшего примирить ускользающее время и бескрайний простор. Мой путь к текстам ША был очень труден, его тексты выскальзывали из рук, требуя не меньшей, чем авторская, концентрации, перпендикулярной дурацким повседневным привычкам и самоощущениям. Но когда однажды я попал в медленно разворачиваемый им мир, покинуть его уже не хотелось.
Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from in
