Во-вторых, видим через Фрэнка отражение одного из конструирующих принципов истории. Той самой магистральной мысли, что красной нитью пронизывает произведение.
В «Мейр из Исттауна» это вопрос проработки травмирующего опыта — как пережить горе, любое ли горе можно пережить, и есть ли вообще шанс на счастливую жизнь после такой трагедии, которая ломает тебя полностью.
Это один из центральных лейтмотивов истории. Так что рассуждения на эту тему с разных плоскостей через тех или иных персонажей мы увидим еще не раз. Даже в случае с трагедией в семье Мейр каждый из персонажей справляется с произошедшим по своему.
Но позиция Фрэнка интересна тем, что она не просто «одна из» — она диаметральна позиции Мейр. Потому что ему удалось не только справиться с трагедией — он смог снова стать счастливым. Он в буквальном смысле стал Фрэнком 2.0.
В то время как Мейр не в силах даже осознать травму, не говоря уже о том, чтобы проработать ее.
Во-вторых, видим через Фрэнка отражение одного из конструирующих принципов истории. Той самой магистральной мысли, что красной нитью пронизывает произведение.
В «Мейр из Исттауна» это вопрос проработки травмирующего опыта — как пережить горе, любое ли горе можно пережить, и есть ли вообще шанс на счастливую жизнь после такой трагедии, которая ломает тебя полностью.
Это один из центральных лейтмотивов истории. Так что рассуждения на эту тему с разных плоскостей через тех или иных персонажей мы увидим еще не раз. Даже в случае с трагедией в семье Мейр каждый из персонажей справляется с произошедшим по своему.
Но позиция Фрэнка интересна тем, что она не просто «одна из» — она диаметральна позиции Мейр. Потому что ему удалось не только справиться с трагедией — он смог снова стать счастливым. Он в буквальном смысле стал Фрэнком 2.0.
В то время как Мейр не в силах даже осознать травму, не говоря уже о том, чтобы проработать ее.
"There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from it
