Тут разговор не про Олега Тинькова и даже не про банкиров-воров, которые финансировали экстремистский ФБК.
Главный вопрос - это эластичность этики "современного человека".
Оппозиционеры совершенно искренне не понимают, какого черта они должны отказываться от ворованных денег, если они их тратят на "благое дело".
Ирония заключается и в том, что, например, братья Ананьевы укравшие миллиарды в Промсвязьбанке (и вообще-то известные своим рейдерством), много лет жертвовали "на церковь", а еще считались покровителями искусств.
И это тоже не смущало тех, кто кормился с их руки.
И Тимур Иванов, и бессчетное число ныне сидящих и еще нет генералов и чиновников, давали деньги на всякие "хорошие дела".
И те, кто их брали и берут, знали и знают, что это - ворованные деньги. Грязные деньги.
Использование оппозиций коррупционного нарратива как инструмента разрушения России совершенно не означает, что "патриотическая позиция" вора в погонах или при должности делает его лучше того же Тинькова.
Тут разговор не про Олега Тинькова и даже не про банкиров-воров, которые финансировали экстремистский ФБК.
Главный вопрос - это эластичность этики "современного человека".
Оппозиционеры совершенно искренне не понимают, какого черта они должны отказываться от ворованных денег, если они их тратят на "благое дело".
Ирония заключается и в том, что, например, братья Ананьевы укравшие миллиарды в Промсвязьбанке (и вообще-то известные своим рейдерством), много лет жертвовали "на церковь", а еще считались покровителями искусств.
И это тоже не смущало тех, кто кормился с их руки.
И Тимур Иванов, и бессчетное число ныне сидящих и еще нет генералов и чиновников, давали деньги на всякие "хорошие дела".
И те, кто их брали и берут, знали и знают, что это - ворованные деньги. Грязные деньги.
Использование оппозиций коррупционного нарратива как инструмента разрушения России совершенно не означает, что "патриотическая позиция" вора в погонах или при должности делает его лучше того же Тинькова.
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from it
