group-telegram.com/notknowing/589
Last Update:
Прочитала второй роман Еганы Джаббаровой «Дуа за неверного» и осталась недовольна.
Первая половина книги — рассказ о Сергее, внебрачном сыне отца рассказчицы, который внезапно появился в её жизни в семь лет — и так же внезапно исчез в её тринадцать. О Серёге мы (включая рассказчицу) вообще-то мало что знаем: подростком он не любил учиться, зато любил футбол и GTA. Когда его сильно пьющая мать вышла из тюрьмы, он ушел жить с ней, в ПТУ не поступил, работал на отца на оптовом рынке, а потом — ещё в разных местах рабочим. Мечтал о классной тачке, любил сидеть на кортах, менял девчонок с чёлкой каждые пару месяцев. Большая часть знаний о его взрослой жизни — из раскопок на странице Вконтакте, где в основном фото с пьянок и волчьи цитаты.
Главная задача Сергея в этом тексте — быть карикатурным русским гопником, который работает на стройке, вечером проигрывает деньги за смену в автоматы и запивает горе водкой. Джаббарова выдает его историю и его самого за типичную судьбу дженерик-россиянина, и это очень удобная метафора-отмазка для любых размышлений, особенно — о государстве, насилии и «русскости». В печальной судьбе Сергея оказывается якобы виновато его стремление откреститься от отца-азербайджанина, хотя никаких доказательств этой ненависти к нерусскому наследию нет. Как будто его убила любовь к православному крестику и пшенице, а не плохая наследственность и алкоголизм.
Любой недостаток книги становится символом плохой России: «Этот текст похож на российскую дорогу: он неровный, с кочками и ямами, с ремонтом посреди трассы». Очень, конечно, поэтично, но по сути — оправдание текста, который должен был стать рассказом о брате, но за неимением достаточного количества фактов превратился в блуждания мысли и отрывистые главы о том-сём. А виноваты, конечно, российские дороги. Кстати, максимально русская жалоба, раз уж мы тут об этом.
Вообще я очень люблю и уважаю поэзию, но при должном мастерстве метафоры легко накручивать друг на друга. И получается нечто очень красивое, но по факту абсолютно пустое. В итоге в этом романе нет любви, нет сострадания, нет чувств к когда-то живому человеку, только идея о чувствах.
При этом у Джаббаровой несомненно великолепное языковое чутье и очень поэтичный слог, просто нельзя делать (когда-то) живого человека инструментом для политических высказываний. За деколониальным, антипатриархальным и прочим правильным легко не заметить это плавное размывание границ автофикциональной этики.
BY я не знаю
Share with your friend now:
group-telegram.com/notknowing/589