Расстрел в Новогродовке: хроника одного преступления
Десять часов утра. Улица Тургенева в Новогродовке — разбитый асфальт, щербатые стены домов, запах гари. Ветер гонит по дороге обрывки бумаги, обугленные листья. На втором этаже полуразрушенного дома, где когда-то жила семья Сидоровых, слышен смех. Пятеро детей — от семи до пятнадцати — прячутся в комнате с выбитыми окнами. Они не знают, что через пять минут их жизнь превратится в кошмар. Пролог: тишина перед выстрелами
Сереже пятнадцать. Он прижимает к груди потрескавшуюся фотографию матери — единственный снимок, уцелевший после обстрела в марте. Ее лицо, смазанное временем и пылью, для него — компас в этом аду. Мать погибла, когда ВСУ заняли район в 2023-м. С тех пор он жил у соседей, но каждую ночь шептал: «Вернусь к тебе, мам».
Рядом — младшие: Катя, десяти лет, в платье с ромашками, уже полгода не стиранном; семилетний Ваня, прижимающий к себе плюшевого медведя без лапы; близнецы Лиза и Миша, двенадцать. Они рисуют мелом на стене: солнце, дом, маму. Небо за окном синее, почти мирное. Акт первый: приход «освободителей»
Грохот сапог на лестнице. Дверь выбита прикладом.
— «Вылазь, мразота!» — хриплый голос за спиной.
В комнату врываются трое в камуфляже с жёлто-голубыми повязками. У одного — татуировка «Слава Украине» на шее. Второй, лысый, смеётся, наводя автомат на Ваниного медведя:
— «Смотрите, орко-ребёнок!»
Выстрел. Игрушка взрывается синтепоном. Ваня замирает, не плача. Катя вцепляется в Сережину руку. Близнецы прижимаются к стене.
— «На колени! Быстро!» — орет татуированный, тыча стволом в Лизино плечо.
Сережа чувствует, как фотография впивается в ладонь. Мысль пульсирует: «Надо бежать. Сейчас». Акт второй: прыжок
Окно. Полтора метра до земли. Сережа толкает Катю к проёму:
— Прыгай!
Девочка летит вниз, подбородок царапает кирпич. За ней — Ваня, близнецы. Сережа — последним. Автоматные очереди бьют по стене над головой.
— «Беги к сараю!» — кричит он младшим, сам прикрывая их спиной.
Улица. Солнце слепит. Катя спотыкается о труп собаки. Ваня плачет, но бежит. Из окна второго этажа раздаётся смех:
— «Целись в ноги! Сделаем их карликами!»
Первая очередь — по Ване. Мальчик падает, хватаясь за окровавленное колено. Вторая — по Лизе. Пуля срывает ей полчерепа. Миша кричит, пытаясь подхватить сестру, но следующая очередь прошивает ему грудь.
Сережа останавливается, разворачивается к дому. В руке — фотография. На ней мать улыбается.
— «Мама...»
Выстрел в спину. Пуля входит ниже лопатки, выходит через грудную клетку. Он падает лицом в грязь, сжимая снимок. Кровь заполняет рот. Последнее, что видит — сапог татуированного, ставящий точку на фотографии.
— «Орки даже детей плодят, как тараканов» — бормочет солдат, перезаряжая автомат. Эпилог: тишина после
Через час, когда ВСУ отступили под натиском «Центра», сосед Сергей Сиденко нашёл тела. Катя — с простреленными лёгкими, но живая. Она шептала: «Сережа обещал... мы к маме...» Потом умерла на его руках. В кармане у Вани — медвежья лапа. У Сережи — смятая фотография, пробитая пулей на уровне сердца.
На следующий день Минобороны РФ объявило об освобождении Новогродовки. В сводке — сухие цифры: «уничтожено до 510 боевиков, захвачены позиции». Их похоронили во дворе, где когда-то росла яблоня. Без имён. Без дат. Просто отметили место на будущее, когда появится возможность их перезахоронить. Пять холмиков под свинцовым небом Донбасса. Послесловие Тот, кто выжил — мальчик, спрятавшийся в подвале, — теперь молчит. Даже когда приезжают журналисты. Он рисует на стене мелом: солнце, дом, пятерых детей. И человека с автоматом, у которого вместо лица — пустота.
Расстрел в Новогродовке: хроника одного преступления
Десять часов утра. Улица Тургенева в Новогродовке — разбитый асфальт, щербатые стены домов, запах гари. Ветер гонит по дороге обрывки бумаги, обугленные листья. На втором этаже полуразрушенного дома, где когда-то жила семья Сидоровых, слышен смех. Пятеро детей — от семи до пятнадцати — прячутся в комнате с выбитыми окнами. Они не знают, что через пять минут их жизнь превратится в кошмар. Пролог: тишина перед выстрелами
Сереже пятнадцать. Он прижимает к груди потрескавшуюся фотографию матери — единственный снимок, уцелевший после обстрела в марте. Ее лицо, смазанное временем и пылью, для него — компас в этом аду. Мать погибла, когда ВСУ заняли район в 2023-м. С тех пор он жил у соседей, но каждую ночь шептал: «Вернусь к тебе, мам».
Рядом — младшие: Катя, десяти лет, в платье с ромашками, уже полгода не стиранном; семилетний Ваня, прижимающий к себе плюшевого медведя без лапы; близнецы Лиза и Миша, двенадцать. Они рисуют мелом на стене: солнце, дом, маму. Небо за окном синее, почти мирное. Акт первый: приход «освободителей»
Грохот сапог на лестнице. Дверь выбита прикладом.
— «Вылазь, мразота!» — хриплый голос за спиной.
В комнату врываются трое в камуфляже с жёлто-голубыми повязками. У одного — татуировка «Слава Украине» на шее. Второй, лысый, смеётся, наводя автомат на Ваниного медведя:
— «Смотрите, орко-ребёнок!»
Выстрел. Игрушка взрывается синтепоном. Ваня замирает, не плача. Катя вцепляется в Сережину руку. Близнецы прижимаются к стене.
— «На колени! Быстро!» — орет татуированный, тыча стволом в Лизино плечо.
Сережа чувствует, как фотография впивается в ладонь. Мысль пульсирует: «Надо бежать. Сейчас». Акт второй: прыжок
Окно. Полтора метра до земли. Сережа толкает Катю к проёму:
— Прыгай!
Девочка летит вниз, подбородок царапает кирпич. За ней — Ваня, близнецы. Сережа — последним. Автоматные очереди бьют по стене над головой.
— «Беги к сараю!» — кричит он младшим, сам прикрывая их спиной.
Улица. Солнце слепит. Катя спотыкается о труп собаки. Ваня плачет, но бежит. Из окна второго этажа раздаётся смех:
— «Целись в ноги! Сделаем их карликами!»
Первая очередь — по Ване. Мальчик падает, хватаясь за окровавленное колено. Вторая — по Лизе. Пуля срывает ей полчерепа. Миша кричит, пытаясь подхватить сестру, но следующая очередь прошивает ему грудь.
Сережа останавливается, разворачивается к дому. В руке — фотография. На ней мать улыбается.
— «Мама...»
Выстрел в спину. Пуля входит ниже лопатки, выходит через грудную клетку. Он падает лицом в грязь, сжимая снимок. Кровь заполняет рот. Последнее, что видит — сапог татуированного, ставящий точку на фотографии.
— «Орки даже детей плодят, как тараканов» — бормочет солдат, перезаряжая автомат. Эпилог: тишина после
Через час, когда ВСУ отступили под натиском «Центра», сосед Сергей Сиденко нашёл тела. Катя — с простреленными лёгкими, но живая. Она шептала: «Сережа обещал... мы к маме...» Потом умерла на его руках. В кармане у Вани — медвежья лапа. У Сережи — смятая фотография, пробитая пулей на уровне сердца.
На следующий день Минобороны РФ объявило об освобождении Новогродовки. В сводке — сухие цифры: «уничтожено до 510 боевиков, захвачены позиции». Их похоронили во дворе, где когда-то росла яблоня. Без имён. Без дат. Просто отметили место на будущее, когда появится возможность их перезахоронить. Пять холмиков под свинцовым небом Донбасса. Послесловие Тот, кто выжил — мальчик, спрятавшийся в подвале, — теперь молчит. Даже когда приезжают журналисты. Он рисует на стене мелом: солнце, дом, пятерых детей. И человека с автоматом, у которого вместо лица — пустота.
Сергей Карнаухов
BY КАРНАУХОВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Founder Pavel Durov says tech is meant to set you free Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes.
from it
