СКАЗ О ВОРЕ ЛИМОНЕ БЕН-ЯМИНЫЧЕ И ЕГО ЛУКАВОМ ПОМОЩНИКЕ, ДЕ ЛАВАЛЕМ ПСЕВДОНИМНО ОБОЗВАВШЕМСЯ И ОТРЕКШЕМСЯ ОТ ДЕЛА РЕВОЛЮЦИИ
Было ль не было того - нам неведомо, А словцо сказали люди близкие - К телу Ленина новейшего ближашие, На Льва Троцкого один в один похожего. Звался Ленин тот Лимон Бен-Яминович, Бился по миру за массы угнетенные, То в Париже побьется, то в Сербии, Да и сдриснет куда-нибудь, как жареным Вдруг запахнет и в Галлии, и в Сербии: Биться обручь с галлами ленивыми Беспонтово, да и срок грозил немаленький, А под сербами ходить - искать смерть верную, Ну их нафиг, пусть сами бьются с нехристью, Присмотрюсь-ко я к родной Расеюшке.
Возвернулся Лимон Бен-Яминович После долгих странствий во Московию, Огляделся и решил: стану фюрером, Набакланю себе партию скандальную, Эх, скандальную да национальную, Назову "национал-большевистская". Не секрет, что юность оголтелая К Че Геварам да Гитлерам тянется, Не дают покоя ей бесы лютые, И портреты их усато-бородатые. Лысым Лениным прикроюсь для приличия, Чтоб не путали меня с фашистской братией, И бородку отпущу как у Троцкого, Чтоб любили авангардные художницы.
И прибился к дружине Бен-Яминыча Справный хлопец Эжен Николаевич По фамилии Притул, но подписывал Псевдонимом Де Лаваль свои писания - Журналистские и всякие прочие, Ибо, следуя завету Маяковского, Не хотелось ему быть монтером Ванею, А хотелось слыть штучкою парижскою. Как же, вот парижский хрен Бен-Яминович, Ну, а мы в Рязани, что ли, пальцем деланные? Де Лаваль Эжен - звучит революцьонненько, Да и дамочкам, похоже, будет нравиться, Либеральным дамочкам юдифистым, Тем, что шарят в трендах и Госпремиях.
А не буду им ужо Олоферном я, Лучше стану царем Соломонием, Пусть они моей статью восхищаются, Романтизмом и лихой бунтарской удалью. Похожу я на московские митинги, У себя на Волге побунтарствую, Опишу, как прибалтов доходяжистых Мой герой в подворотнях рижских с ног валил. Так, глядишь, меня продвинут к премиям Эти дамы, внучки комиссарские, И, при всей нелюбо́ви к их племени, Стану петь я дифирамбы их дедушкам - Лютым палачам народа русского, Белой кости и веры православныя.
Ох ты, гой еси, Бен-Яминович, У груди пригрел змею ты подколодную! Как пошла вразнос вольница боярская, Супротив царя в Болоте запрыгала, Поднял враз и ты свою дружинушку, Не к Болоту повёл ее пропащему, А "На Кремль, - вскричал, - идёмте, молодцы! Попируем, поразграбим палатушки, Скрутим в рог царя самозванного, Убоятся нас его опричники, Разбегутся оне в разные стороны, А мы тут как тут, власть наша - вот она! Ну, смелей, Эжен Николаевич, Ты в ОМОНах служил, командуй молодью!"
Закручинился Эжен Делаваль-Притул, Понял враз всю Бен-Яминыча нелепицу, Беспонтовость, безмозговость и безумие, И исчез во чреве метрополитеновом. Пошумела Площадь Революции Четырьмя с половиной нацболами, Да и стихла, прочь бойцы растворилися, То ль к боярам прилепились, то ль бухать пошли. Ускакал Притул в Керженецкий лес, Проклиная романтизм и Бен-Яминыча, Ожидая, что опричники придут за ним, Сапогами застучат, излупят плетками. "Будь ты проклято, знамя красно-черное, Во кружочке с лимоном вместо свастики!
Коль не вспомнят про меня - пойду в опричники, Брошусь в ноги царю самозванному... Ох, язык мой! - царю-батюшке законному, Буду верно служить трону русскому, Буду биться с крамолою боярскою, Потихоньку лику нынешней опричнины Возвращая ухмылку большевистскую, И ухватки ее, и повадки ее, Чтоб людишки и пукнуть не смели бы Без указки царя-батюшки родимого, Чтоб на гульбища строем ходили бы, В магазинах по талонам получали бы Костяной набор с капустой кислою, И мечтали, как один, быть опричниками, Жрать с посуды золотой икру чёрную, Стоя с плетью над рабочей скотинкою".
СКАЗ О ВОРЕ ЛИМОНЕ БЕН-ЯМИНЫЧЕ И ЕГО ЛУКАВОМ ПОМОЩНИКЕ, ДЕ ЛАВАЛЕМ ПСЕВДОНИМНО ОБОЗВАВШЕМСЯ И ОТРЕКШЕМСЯ ОТ ДЕЛА РЕВОЛЮЦИИ
Было ль не было того - нам неведомо, А словцо сказали люди близкие - К телу Ленина новейшего ближашие, На Льва Троцкого один в один похожего. Звался Ленин тот Лимон Бен-Яминович, Бился по миру за массы угнетенные, То в Париже побьется, то в Сербии, Да и сдриснет куда-нибудь, как жареным Вдруг запахнет и в Галлии, и в Сербии: Биться обручь с галлами ленивыми Беспонтово, да и срок грозил немаленький, А под сербами ходить - искать смерть верную, Ну их нафиг, пусть сами бьются с нехристью, Присмотрюсь-ко я к родной Расеюшке.
Возвернулся Лимон Бен-Яминович После долгих странствий во Московию, Огляделся и решил: стану фюрером, Набакланю себе партию скандальную, Эх, скандальную да национальную, Назову "национал-большевистская". Не секрет, что юность оголтелая К Че Геварам да Гитлерам тянется, Не дают покоя ей бесы лютые, И портреты их усато-бородатые. Лысым Лениным прикроюсь для приличия, Чтоб не путали меня с фашистской братией, И бородку отпущу как у Троцкого, Чтоб любили авангардные художницы.
И прибился к дружине Бен-Яминыча Справный хлопец Эжен Николаевич По фамилии Притул, но подписывал Псевдонимом Де Лаваль свои писания - Журналистские и всякие прочие, Ибо, следуя завету Маяковского, Не хотелось ему быть монтером Ванею, А хотелось слыть штучкою парижскою. Как же, вот парижский хрен Бен-Яминович, Ну, а мы в Рязани, что ли, пальцем деланные? Де Лаваль Эжен - звучит революцьонненько, Да и дамочкам, похоже, будет нравиться, Либеральным дамочкам юдифистым, Тем, что шарят в трендах и Госпремиях.
А не буду им ужо Олоферном я, Лучше стану царем Соломонием, Пусть они моей статью восхищаются, Романтизмом и лихой бунтарской удалью. Похожу я на московские митинги, У себя на Волге побунтарствую, Опишу, как прибалтов доходяжистых Мой герой в подворотнях рижских с ног валил. Так, глядишь, меня продвинут к премиям Эти дамы, внучки комиссарские, И, при всей нелюбо́ви к их племени, Стану петь я дифирамбы их дедушкам - Лютым палачам народа русского, Белой кости и веры православныя.
Ох ты, гой еси, Бен-Яминович, У груди пригрел змею ты подколодную! Как пошла вразнос вольница боярская, Супротив царя в Болоте запрыгала, Поднял враз и ты свою дружинушку, Не к Болоту повёл ее пропащему, А "На Кремль, - вскричал, - идёмте, молодцы! Попируем, поразграбим палатушки, Скрутим в рог царя самозванного, Убоятся нас его опричники, Разбегутся оне в разные стороны, А мы тут как тут, власть наша - вот она! Ну, смелей, Эжен Николаевич, Ты в ОМОНах служил, командуй молодью!"
Закручинился Эжен Делаваль-Притул, Понял враз всю Бен-Яминыча нелепицу, Беспонтовость, безмозговость и безумие, И исчез во чреве метрополитеновом. Пошумела Площадь Революции Четырьмя с половиной нацболами, Да и стихла, прочь бойцы растворилися, То ль к боярам прилепились, то ль бухать пошли. Ускакал Притул в Керженецкий лес, Проклиная романтизм и Бен-Яминыча, Ожидая, что опричники придут за ним, Сапогами застучат, излупят плетками. "Будь ты проклято, знамя красно-черное, Во кружочке с лимоном вместо свастики!
Коль не вспомнят про меня - пойду в опричники, Брошусь в ноги царю самозванному... Ох, язык мой! - царю-батюшке законному, Буду верно служить трону русскому, Буду биться с крамолою боярскою, Потихоньку лику нынешней опричнины Возвращая ухмылку большевистскую, И ухватки ее, и повадки ее, Чтоб людишки и пукнуть не смели бы Без указки царя-батюшки родимого, Чтоб на гульбища строем ходили бы, В магазинах по талонам получали бы Костяной набор с капустой кислою, И мечтали, как один, быть опричниками, Жрать с посуды золотой икру чёрную, Стоя с плетью над рабочей скотинкою".
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK.
from it
