Когда мы с друзьями путешествовали по Таджикистану к Памиру, меня всё не отпускала идея — раздобыть местной музыки. Воображение рисовало лавку старьевщика, усыпанную редким советским винилом. Но реальность оказалась совсем иной. Даже в Душанбе не удалось найти ничего похожего на мою мечту. Лишь на рядовом рынке в Кулябе я наткнулся на CD — в полиэтиленовых пакетиках с вкладышами, кое-как отпечатанными на принтере. Я купил наугад несколько дисков: на их «буклетах» были дикие фото усатых мужчин с загадочными именами. Усачи пели пронзительными голосами что-то завораживающе протяжное — под затейливый ритм и скупые аккорды синтезатора. Звучало неожиданно интересно. Но это было совсем не то, чего мне хотелось. А хотелось, как я понял позднее, чего-то вроде “Напевов любви” — альбома таджикской дивы Махфират Хамрокуловой, в котором она исполняет эстрадные версии таджикских, сирийских и иранских народных песен. Музыка эта — праздничная, солнечная, цветущая и благоухающая розами, как майский Душанбе. ➡️➡️➡️
Когда мы с друзьями путешествовали по Таджикистану к Памиру, меня всё не отпускала идея — раздобыть местной музыки. Воображение рисовало лавку старьевщика, усыпанную редким советским винилом. Но реальность оказалась совсем иной. Даже в Душанбе не удалось найти ничего похожего на мою мечту. Лишь на рядовом рынке в Кулябе я наткнулся на CD — в полиэтиленовых пакетиках с вкладышами, кое-как отпечатанными на принтере. Я купил наугад несколько дисков: на их «буклетах» были дикие фото усатых мужчин с загадочными именами. Усачи пели пронзительными голосами что-то завораживающе протяжное — под затейливый ритм и скупые аккорды синтезатора. Звучало неожиданно интересно. Но это было совсем не то, чего мне хотелось. А хотелось, как я понял позднее, чего-то вроде “Напевов любви” — альбома таджикской дивы Махфират Хамрокуловой, в котором она исполняет эстрадные версии таджикских, сирийских и иранских народных песен. Музыка эта — праздничная, солнечная, цветущая и благоухающая розами, как майский Душанбе. ➡️➡️➡️
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events."
from it
