24 декабря в музее Гараж в рамках цикла «Художники зыбкого мира. Современное искусство Азии» прошла лекцияЕлизаветы Орловской — художницы-документалистки, исследовательницы японской фотографии XX века, магистрантки НИУ ВШЭ и сотрудницы отдела графики ГМИИ имени А.С. Пушкина.
В лекции «Послевоенная японская фотография как свидетельство: от репортажного "реализма" к субъективному» Елизавета рассказала о послевоенной японской фотографии и о тех сдвигах, изменениях и преобразованиях, свидетельством которых она становится. Интерес к фотографии здесь неслучаен, поскольку именно фотография как осознанный и/или неосознанный документ фиксирует человеческие следы. Она же, как сказали бы фотографы из журнала PROVOKE, «провоцирует мысль». Лекторка обращается к работам целого ряда фотографов из разных поколений (Домон Кэн, Томацу Сёмэй, Кавада Кикудзи и Морияма Дайдо), чтобы увидеть, какие стратегии разговора о «реальном» (на самом деле — о месте травмы) использует каждый из них.
Предупреждение: во время лекции были показаны фотографии, сделанные в рамках проектов о жертвах ядерных бомбардировок
24 декабря в музее Гараж в рамках цикла «Художники зыбкого мира. Современное искусство Азии» прошла лекцияЕлизаветы Орловской — художницы-документалистки, исследовательницы японской фотографии XX века, магистрантки НИУ ВШЭ и сотрудницы отдела графики ГМИИ имени А.С. Пушкина.
В лекции «Послевоенная японская фотография как свидетельство: от репортажного "реализма" к субъективному» Елизавета рассказала о послевоенной японской фотографии и о тех сдвигах, изменениях и преобразованиях, свидетельством которых она становится. Интерес к фотографии здесь неслучаен, поскольку именно фотография как осознанный и/или неосознанный документ фиксирует человеческие следы. Она же, как сказали бы фотографы из журнала PROVOKE, «провоцирует мысль». Лекторка обращается к работам целого ряда фотографов из разных поколений (Домон Кэн, Томацу Сёмэй, Кавада Кикудзи и Морияма Дайдо), чтобы увидеть, какие стратегии разговора о «реальном» (на самом деле — о месте травмы) использует каждый из них.
Предупреждение: во время лекции были показаны фотографии, сделанные в рамках проектов о жертвах ядерных бомбардировок
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media.
from jp
