Улус Джучи

ГОСУДАРСТВО, как форма самоорганизации: почему русские и казахи служат, а не образуют диаспоры

У русских, в отличие от большинства этнических общностей, роль главной формы коллективной самоорганизации исполняет не клан и не землячество, а государство. Это не просто институт власти— это среда, в которой реализуется личная и групповая идентичность. Служение государству, участие в его вертикали, принятие его порядка— это то, что структурирует русскую политическую культуру.

Казахи во многом разделяют этот архетип. В отличие от кавказских, ближневосточных или южноазиатских народов, для которых за границей важнейшую роль играют диаспоральные кланы, землячества, родственные сети, казахи крайне редко создают этнические диаспоры. Вместо этого— с готовностью встраиваются в государственные структуры той страны, где находятся. Особенно это видно в Российской Федерации: представители казахской национальности устойчиво и эффективно представлены в силовых, административных и надзорных органах— в МВД, прокуратуре, налоговой, судебной системе.

Причина этой особенности— историческая. И русские, и казахи— потомки одной политической школы, одной логики власти. Это империя Чингисхана, где верность и служба значили больше, чем кровь и происхождение. В той системе продвижение по рангу было возможно не по праву рода, а по личной лояльности, храбрости, полезности. Присягавший входил в вертикаль, вне зависимости от племени. Именно это наследие- вертикаль службы, а не горизонт клана стало основой для будущей российской и казахской государственности.

Советская модель лишь институционализировала этот инстинкт. Служба в органах, инженерия, армия, администрация— стали естественными каналами для реализации как русской, так и казахской энергии. Потому что оба народа— не диаспоральные, а государственно-ориентированные. Их объединяет присяга, а не родословная.

www.group-telegram.com/jp/juchiulus.com/275

49 viewsJun 23 at 10:37

ГОСУДАРСТВО, как форма самоорганизации: почему русские и казахи служат, а не образуют диаспоры

У русских, в отличие от большинства этнических общностей, роль главной формы коллективной самоорганизации исполняет не клан и не землячество, а государство. Это не просто институт власти— это среда, в которой реализуется личная и групповая идентичность. Служение государству, участие в его вертикали, принятие его порядка— это то, что структурирует русскую политическую культуру.

Казахи во многом разделяют этот архетип. В отличие от кавказских, ближневосточных или южноазиатских народов, для которых за границей важнейшую роль играют диаспоральные кланы, землячества, родственные сети, казахи крайне редко создают этнические диаспоры. Вместо этого— с готовностью встраиваются в государственные структуры той страны, где находятся. Особенно это видно в Российской Федерации: представители казахской национальности устойчиво и эффективно представлены в силовых, административных и надзорных органах— в МВД, прокуратуре, налоговой, судебной системе.

Причина этой особенности— историческая. И русские, и казахи— потомки одной политической школы, одной логики власти. Это империя Чингисхана, где верность и служба значили больше, чем кровь и происхождение. В той системе продвижение по рангу было возможно не по праву рода, а по личной лояльности, храбрости, полезности. Присягавший входил в вертикаль, вне зависимости от племени. Именно это наследие- вертикаль службы, а не горизонт клана стало основой для будущей российской и казахской государственности.

Советская модель лишь институционализировала этот инстинкт. Служба в органах, инженерия, армия, администрация— стали естественными каналами для реализации как русской, так и казахской энергии. Потому что оба народа— не диаспоральные, а государственно-ориентированные. Их объединяет присяга, а не родословная.

BY Улус Джучи