Сегодня, в XXI веке, становится всё более очевидным, что русский мир переживает не только геополитическую, но и цивилизационную катастрофу. Демографическая депопуляция, разрушение института семьи, утрата мобилизационного потенциала, массовая апатия и потребительское сознание — всё это указывает на уход русских как этноса из центра исторической сцены. Возникает фундаментальный вопрос: если славяне перестают быть доминирующей группой в Евразии, возможна ли реинкарнация имперской традиции — и кто её поведёт?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выйти за пределы ностальгической формулы «Россия = русские» и перейти к цивилизационному мышлению, в котором империя рассматривается не как продукт этничности, а как носитель определённого порядка, иерархии и исторической идеи.
Империя в евразийской традиции — это не национальное государство, а функциональная конструкция, способная интегрировать разнородные этносы, удерживать территорию, создавать общее пространство коммуникации, лояльности и силы. Такие конструкции рождались в тюркской, монгольской, персидской и даже маньчжурской среде, и их устойчивость зиждилась не на крови, а на дисциплине, сакральной вертикали, многоязычии и служилом классе. В этом смысле и Золотая Орда, и Московия, и Советский Союз — все они были империями порядка, а не нациями в европейском смысле.
Сегодня на фоне продолжающегося демографического сдвига в России наблюдается формирование новой городской прослойки — русскоязычной, но уже не этнически русской. Это метисированная элита, происходящая из тюркско-кавказских или среднеазиатских сообществ, выросшая в мегаполисах, ориентированная на карьеру, власть, иерархию и самосохранение. В отличие от постсоветского человека, эта прослойка лишена идеологических иллюзий и исторических комплексов: она прагматична, коллективистски настроена и не боится силы. Именно она потенциально способна стать носителем новой имперской функции.
Где может возникнуть новый центр? Традиционные города — Москва, Казань, Екатеринбург, Грозный — уже несут в себе зародыши будущего порядка. Казань — как цифровая и культурная столица нео-тюркского мира. Москва — как пустая оболочка прежнего центра, возможно сохраняющая символическую функцию. Уральские города — как площадки для технократического и демографического синтеза. Но, по всей логике происходящего, всё чаще внимание обращается к Астане — новой столице Казахстана.
Астана — это не просто политический центр национального государства. Это лаборатория неоевразийского синтеза: архитектурно сакрализованная вертикаль, соединяющая кочевое наследие, советский модерн и исламский футуризм. Это город, не отягощённый имперским прошлым, но готовый принять его логос. Здесь сохранились мобилизационные механизмы, демографическая инерция, чувство порядка, уважение к власти и культ стратегического планирования. Казахстанская государственность остаётся одной из немногих на постсоветском пространстве, где вертикаль ещё не сломана, а население не деморализовано. Всё это делает Астану полноценным претендентом на роль нового политического ядра евразийской конструкции второй половины XXI века.
Таким образом, если русские исчезнут как государствообразующая сила, это не приведёт к исчезновению имперской идеи. Напротив, освобождённая от этнических иллюзий, империя может возродиться в более чистой форме — как механизм организации пространства, управления ресурсами и производства лояльности. Новая элита — тюркская, мусульманская, технократическая — будет говорить на русском, но мыслить иначе: в категориях порядка, дисциплины и стратегического выживания.
Эта империя будет иной по духу, но той же по форме. Славяне станут историческим слоем, а не мотором истории. Однако сама евразийская имперская традиция продолжит существовать — возможно, уже в обличье, чуждом сегодняшнему русскому взгляду. Империя бессмертна. Смертны только её народы. И на месте старой Москвы может быть воздвигнут новый центр — Астана, как столица порядка, веры и евразийского будущего.
Сегодня, в XXI веке, становится всё более очевидным, что русский мир переживает не только геополитическую, но и цивилизационную катастрофу. Демографическая депопуляция, разрушение института семьи, утрата мобилизационного потенциала, массовая апатия и потребительское сознание — всё это указывает на уход русских как этноса из центра исторической сцены. Возникает фундаментальный вопрос: если славяне перестают быть доминирующей группой в Евразии, возможна ли реинкарнация имперской традиции — и кто её поведёт?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выйти за пределы ностальгической формулы «Россия = русские» и перейти к цивилизационному мышлению, в котором империя рассматривается не как продукт этничности, а как носитель определённого порядка, иерархии и исторической идеи.
Империя в евразийской традиции — это не национальное государство, а функциональная конструкция, способная интегрировать разнородные этносы, удерживать территорию, создавать общее пространство коммуникации, лояльности и силы. Такие конструкции рождались в тюркской, монгольской, персидской и даже маньчжурской среде, и их устойчивость зиждилась не на крови, а на дисциплине, сакральной вертикали, многоязычии и служилом классе. В этом смысле и Золотая Орда, и Московия, и Советский Союз — все они были империями порядка, а не нациями в европейском смысле.
Сегодня на фоне продолжающегося демографического сдвига в России наблюдается формирование новой городской прослойки — русскоязычной, но уже не этнически русской. Это метисированная элита, происходящая из тюркско-кавказских или среднеазиатских сообществ, выросшая в мегаполисах, ориентированная на карьеру, власть, иерархию и самосохранение. В отличие от постсоветского человека, эта прослойка лишена идеологических иллюзий и исторических комплексов: она прагматична, коллективистски настроена и не боится силы. Именно она потенциально способна стать носителем новой имперской функции.
Где может возникнуть новый центр? Традиционные города — Москва, Казань, Екатеринбург, Грозный — уже несут в себе зародыши будущего порядка. Казань — как цифровая и культурная столица нео-тюркского мира. Москва — как пустая оболочка прежнего центра, возможно сохраняющая символическую функцию. Уральские города — как площадки для технократического и демографического синтеза. Но, по всей логике происходящего, всё чаще внимание обращается к Астане — новой столице Казахстана.
Астана — это не просто политический центр национального государства. Это лаборатория неоевразийского синтеза: архитектурно сакрализованная вертикаль, соединяющая кочевое наследие, советский модерн и исламский футуризм. Это город, не отягощённый имперским прошлым, но готовый принять его логос. Здесь сохранились мобилизационные механизмы, демографическая инерция, чувство порядка, уважение к власти и культ стратегического планирования. Казахстанская государственность остаётся одной из немногих на постсоветском пространстве, где вертикаль ещё не сломана, а население не деморализовано. Всё это делает Астану полноценным претендентом на роль нового политического ядра евразийской конструкции второй половины XXI века.
Таким образом, если русские исчезнут как государствообразующая сила, это не приведёт к исчезновению имперской идеи. Напротив, освобождённая от этнических иллюзий, империя может возродиться в более чистой форме — как механизм организации пространства, управления ресурсами и производства лояльности. Новая элита — тюркская, мусульманская, технократическая — будет говорить на русском, но мыслить иначе: в категориях порядка, дисциплины и стратегического выживания.
Эта империя будет иной по духу, но той же по форме. Славяне станут историческим слоем, а не мотором истории. Однако сама евразийская имперская традиция продолжит существовать — возможно, уже в обличье, чуждом сегодняшнему русскому взгляду. Империя бессмертна. Смертны только её народы. И на месте старой Москвы может быть воздвигнут новый центр — Астана, как столица порядка, веры и евразийского будущего.
BY Улус Джучи
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from us
