Эпическая память об Орде, Чингисхане, Джучи и других героях XIII–XIV веков живёт преимущественно в кипчакоязычном и тюркском культурном пространстве, но практически отсутствует в халхасском фольклоре Монголии. В тюркской степной традиции, у казахов, каракалпаков, башкир, татар, ногайцев, сибирских и крымских тюрок до сих пор сохраняются устные и полуписьменные формы исторической памяти об Орде: шежире (родословные), эпосы и героические предания, ономастика (например, "Джучи хан ата", "Сайын хан", "Сарайчик", "Тайбуга", "Едыге"), культ Чингизидов и батыров ордынского происхождения (например, Тохтамыш, Едыге, Кобланды и др.). У казахов образ Чингисхана и его сыновей не чуждый, а интегральная часть сакральной истории рода и степи.
У халха-монголов, несмотря на то, что Чингисхан стал государственным символом XX века, в фольклорной традиции (до XX в.) практически отсутствует народный эпос о нём и его полководцах. Основные эпические произведения Монголии — "Гэсэр", "Жангар" (калька тибето-бурятского и калмыцкого круга), поздние буддийские хроники — не отражают эпоху XIII века как героическую. Сокровенное сказание монголов (1240)— не эпос, а канцелярский анонимный летописный текст, написанный в придворной среде, забытый в Монголии и обнаруженный только в Китае в XX веке. Факт: среди халхаских эпических песен нет даже тени рассказа о походах Чингисхана, Джэбе, Субэдэя, Угэдэя, Бату или Джучи— в отличие от обильных казахских шежире и эпических сказаний. Между тем, уход Чингизидов на запад- исторический факт. Большинство Чингизидов, сохранивших власть, оказались в Золотой Орде, Шайбанидской Средней Азии и Крыму. Именно там эпическая традиция продолжала жить на тюркском языке. Получается, что монгольское культурное наследие закрепилось преимущественно в тюркском мире. Эпическая память об Орде живёт на языке Кыпчака, а не Халхи. В итоге, Чингисхан герой казахских и ногайских шежире, но не герой халхасских дастанов Джучи и Бату— живые образы в поволжской и казахской памяти, но не в монгольском эпосе. Историческая преемственность Орды ощущается на просторах Казахстана, Татарстана, Крыма— но не в Хэнтэйской Монголии.
Эпическая память об Орде, Чингисхане, Джучи и других героях XIII–XIV веков живёт преимущественно в кипчакоязычном и тюркском культурном пространстве, но практически отсутствует в халхасском фольклоре Монголии. В тюркской степной традиции, у казахов, каракалпаков, башкир, татар, ногайцев, сибирских и крымских тюрок до сих пор сохраняются устные и полуписьменные формы исторической памяти об Орде: шежире (родословные), эпосы и героические предания, ономастика (например, "Джучи хан ата", "Сайын хан", "Сарайчик", "Тайбуга", "Едыге"), культ Чингизидов и батыров ордынского происхождения (например, Тохтамыш, Едыге, Кобланды и др.). У казахов образ Чингисхана и его сыновей не чуждый, а интегральная часть сакральной истории рода и степи.
У халха-монголов, несмотря на то, что Чингисхан стал государственным символом XX века, в фольклорной традиции (до XX в.) практически отсутствует народный эпос о нём и его полководцах. Основные эпические произведения Монголии — "Гэсэр", "Жангар" (калька тибето-бурятского и калмыцкого круга), поздние буддийские хроники — не отражают эпоху XIII века как героическую. Сокровенное сказание монголов (1240)— не эпос, а канцелярский анонимный летописный текст, написанный в придворной среде, забытый в Монголии и обнаруженный только в Китае в XX веке. Факт: среди халхаских эпических песен нет даже тени рассказа о походах Чингисхана, Джэбе, Субэдэя, Угэдэя, Бату или Джучи— в отличие от обильных казахских шежире и эпических сказаний. Между тем, уход Чингизидов на запад- исторический факт. Большинство Чингизидов, сохранивших власть, оказались в Золотой Орде, Шайбанидской Средней Азии и Крыму. Именно там эпическая традиция продолжала жить на тюркском языке. Получается, что монгольское культурное наследие закрепилось преимущественно в тюркском мире. Эпическая память об Орде живёт на языке Кыпчака, а не Халхи. В итоге, Чингисхан герой казахских и ногайских шежире, но не герой халхасских дастанов Джучи и Бату— живые образы в поволжской и казахской памяти, но не в монгольском эпосе. Историческая преемственность Орды ощущается на просторах Казахстана, Татарстана, Крыма— но не в Хэнтэйской Монголии.
BY Улус Джучи
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Ukrainian forces successfully attacked Russian vehicles in the capital city of Kyiv thanks to a public tip made through the encrypted messaging app Telegram, Ukraine's top law-enforcement agency said on Tuesday. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from us
