В дореволюционной России наказания за уголовные преступления делились на арестный дом (мелким хулиганам и воришкам), крепость (аналог СИЗО и колоний) за тяжкие преступления и каторга - за самые тяжкие преступления. Откуда уже не возвращались - даже если человек выжил, отбывая срок, ему нельзя было возвращаться на родину (кроме как по личному разрешению царя - как Федор Достоевский), он был исторнгут из сословия, автоматически разведен и лишен всего имущества.

Наполовину обритая голова позволяла безошибочно вычислить беглого арестанта - даже если тот брился налысо, одна половина головы всегда была более загорелой. Сами каторжники называли процедуру бритья (о)шельмованием.

Каторга имела свою строгую иерархию. На самом верху стояли Иван(ц)ы, они же бродяги, они же "родства не помнящие". Это были профессиональные преступники - которые при аресте никогда не называли своего настоящего имени (чтобы сесть только за текущий грех). Они представляясь "Иван (Ножевой, Лютый, Золотой, и т.д.), родства не помню".

Ниже иванов стояли "храпы" и "поддувалы" — аналог современных "шестерок" или "торпед". Дальше существовала "шпанка" — обычные люди, попавшие на каторгу по воле случая (ревнивцы, крестьяне, случайные убийцы, и т.д.).

Были на каторге и свои "понятия" - убить могли за "стукачество", воровство у своих и два бранных термина - "шпион" и бл*дь. За такие слова сразу хватались за ножи и резали.

Кстати, практически всегда на мужской каторге появлялись женщины - каторжанки, вольная хозобслуга и поселенки - они (если не были женами сосланных) становились "коммунальными, общими женами".

Политических заключенных на каторге было мало - чтобы попасть туда, нужно было кого-то убить, грабить банки или содержать динамитную мастерскую - при этом в Российской империи "политики" были привилегированной прослойкой. Надзиратели обращались к ним на "вы", их не отправляли на тяжелые работы, не применяли телесные наказания (плети, розги, кнут) и чаще всего они содержались отдельно от "уголовных", а их бараки даже не запирались.