Очень шумная тема, долго обсуждали в первый день форума в формате «вопрос-ответ»: мы 14 лет говорили «оставайтесь на месте», а теперь Григорий утверждает, что это зло и надо рекомендовать идти.
На это Григорий отвечает: я-то как раз всегда говорил, что надо идти, оставайтесь на месте – это только для человека, с которым у нас есть связь, или у него был контакт с родственниками и мы через них передали информацию, короче, это для того, кто точно знает, что его ищут, а человеку, который в этом не уверен, давать такую рекомендацию нельзя.
Почему? Давайте посчитаем, сколько человек мы ищем и сколько не ищем. У МВД за год по России 190 000 заявок, у нас за тот же год 48 000. Если представить себе, что они равномерно распределены в городе и природе (что, конечно, не очень корректно, но сделаем такое допущение, потому что это распределение нам неизвестно), то выяснится, что мы знаем про четверть пропавших. А как ищут остальных? К сожалению, мы знаем, как – мы вообще знаем про поиски больше, чем хотелось бы. И это значит, что огромное количество людей ищут плохо или не ищут никак – возможно, половину от всех, кто заблудился, потому что, например, они об этом никому не сказали. И тогда что получается? Что мы даем рекомендацию стоять на месте людям, которых никто не будет искать? Это плохо.
Я вижу, как ищут спасатели, полиция, поисковики-добровольцы самых разных названий, и я прекрасно понимаю, что найти здесь и сейчас на первой-второй задаче – это успех, связанный с информированностью, достаточным количеством людей, оснащением, наличием богатых знаний по тематике, и вся эта роскошь доступна в минимуме мест по России.
А еще в большей части Российской Федерации семь месяцев зимы.
Суммируя все сказанное, советы типа «оставайтесь на месте» мы можем давать детям, которых мы точно будем искать, потому что в абсолютном большинстве случаев информация о них распространяется, мы можем это советовать конкретному человеку по телефону, когда мы с ним разговариваем здесь и сейчас, можем рекомендовать это семьям, которые инструктируют своих бабушек и дедушек, как надо собираться в лес и что надо делать, чтобы их нашли. Им всем такой совет давать можно, всем остальным мы должны говорить одно: выходите в светлое время суток, пользуйтесь линейными ориентирами, не сходите с открытых пространств – если вас будут искать с беспилотников или самолетов, нужны будут открытые пространства; вы можете покинуть линейный ориентир только в случае изменения этого ориентира на более качественный. Что я имею в виду? Линейные ориентиры, конечно же, неодинаковы, и мы плохую тропинку можем поменять на хорошую, хорошую – на дорогу, но мы не можем сойти с дороги на плохую тропинку.
Что такое линейный ориентир? Это дорога, просека, линия электропередач, тропинка, ручей, река – короче, все с протяженностью. Идти по линейному ориентиру – это совет, которому не один год, не два и не десять. Это придумало не наше поколение. Здесь нет новинок, это не ноу-хау – это совет из былых времен, и я просто предлагаю им пользоваться.
Очень шумная тема, долго обсуждали в первый день форума в формате «вопрос-ответ»: мы 14 лет говорили «оставайтесь на месте», а теперь Григорий утверждает, что это зло и надо рекомендовать идти.
На это Григорий отвечает: я-то как раз всегда говорил, что надо идти, оставайтесь на месте – это только для человека, с которым у нас есть связь, или у него был контакт с родственниками и мы через них передали информацию, короче, это для того, кто точно знает, что его ищут, а человеку, который в этом не уверен, давать такую рекомендацию нельзя.
Почему? Давайте посчитаем, сколько человек мы ищем и сколько не ищем. У МВД за год по России 190 000 заявок, у нас за тот же год 48 000. Если представить себе, что они равномерно распределены в городе и природе (что, конечно, не очень корректно, но сделаем такое допущение, потому что это распределение нам неизвестно), то выяснится, что мы знаем про четверть пропавших. А как ищут остальных? К сожалению, мы знаем, как – мы вообще знаем про поиски больше, чем хотелось бы. И это значит, что огромное количество людей ищут плохо или не ищут никак – возможно, половину от всех, кто заблудился, потому что, например, они об этом никому не сказали. И тогда что получается? Что мы даем рекомендацию стоять на месте людям, которых никто не будет искать? Это плохо.
Я вижу, как ищут спасатели, полиция, поисковики-добровольцы самых разных названий, и я прекрасно понимаю, что найти здесь и сейчас на первой-второй задаче – это успех, связанный с информированностью, достаточным количеством людей, оснащением, наличием богатых знаний по тематике, и вся эта роскошь доступна в минимуме мест по России.
А еще в большей части Российской Федерации семь месяцев зимы.
Суммируя все сказанное, советы типа «оставайтесь на месте» мы можем давать детям, которых мы точно будем искать, потому что в абсолютном большинстве случаев информация о них распространяется, мы можем это советовать конкретному человеку по телефону, когда мы с ним разговариваем здесь и сейчас, можем рекомендовать это семьям, которые инструктируют своих бабушек и дедушек, как надо собираться в лес и что надо делать, чтобы их нашли. Им всем такой совет давать можно, всем остальным мы должны говорить одно: выходите в светлое время суток, пользуйтесь линейными ориентирами, не сходите с открытых пространств – если вас будут искать с беспилотников или самолетов, нужны будут открытые пространства; вы можете покинуть линейный ориентир только в случае изменения этого ориентира на более качественный. Что я имею в виду? Линейные ориентиры, конечно же, неодинаковы, и мы плохую тропинку можем поменять на хорошую, хорошую – на дорогу, но мы не можем сойти с дороги на плохую тропинку.
Что такое линейный ориентир? Это дорога, просека, линия электропередач, тропинка, ручей, река – короче, все с протяженностью. Идти по линейному ориентиру – это совет, которому не один год, не два и не десять. Это придумало не наше поколение. Здесь нет новинок, это не ноу-хау – это совет из былых времен, и я просто предлагаю им пользоваться.
Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from kr
