group-telegram.com/pandemoniumcore/112
Last Update:
Думаю и не надумаюсь о домашнем задании с переводом отрывка из Гилберта Соррентино. Автора я раньше не читал, хотя продавал и много слышал - и ничего стыдного: жизнь слишком коротка, чтобы жрецом искусства строить ее по кирпичам дедов в твидовых пиджаках с духами из микса табака и пота.
Проще следовать правилу великого Джастина Бибера - what is meant for me will never miss me and what misses me was never meant for me.
Соррентино настиг меня именно так, по трасирующим следам судьбы. О его карьерном пути как-нибудь потом, а сейчас просто разберем форму его флоу - не помню, чтобы видел что-то подобное: мысли героев повествования вшиваются в текст, запутывая читателя, интуитивно принимающего их за слова рассказчика. Например, посмотрите в этом отрывке из "Strange Commonplace", как нарастает злость в герое и под конец он сдерживает себя, натягивая офисную пассивно-агрессивную улыбку:
Он был старшим кредитным аналитиком в «Текстайл Бэнкинг», мужчиной, к которому приходили за советом мужчины помладше. У него имелась своя кабинка и общий секретарь. Несмотря на свою относительную молодость, он чувствовал, что в праве носить оксфордский серый костюм и хомбург. Она смеялась над ним, когда он впервые купил эту шляпу и ее отбитые летние друзья с пляжей и баров Кони Айленда и Рокэвэйс тоже угорали, хотя его не знали, даже имени не знали. Знали они только то, что этот скучный офисный раб обуздал Эстель. Какой же сочной она была. Они поняли, что он раньше был женат, потому что Эстель периодически говорила о какой-то ноющей сучке и ее щенке, который хотел больше денег, больше денег, всегда больше денег. И тут он наконец получил прибавку, хвала Господу. Он вышел из-под купола на крыши и там они, пятеро загорелых молодых отморозков, сидят под натянутым навесом из одеял и простыней, привязанных и накинутых на бельевые веревки и шесты.
Эстель подняла взгляд и отодвинулась, на чуточку, от какого-то рыжего быдла, положившего руку на ее плечи, но только на чуточку. Она подозвала его подойти и выпить холодного пива в тенечке. «Тебе даже шляпа не понадобится!» - крикнула она, пизда эта. Она радостно засмеялась и гондоны с ней засмеялись еще радостнее. Они пили его пиво, они ели его еду, они тратили его деньги, они, возможно, нет – точно, ебали его жену. Его жену. Иисус Христос всемогущий, чтож за чмырь он такой. Он стоял под жестоким солнцем, потея в своем оксфордском сером костюме, сером хомбурге и в черноносых туфлях; в черных шелковых носках, черных подтяжках и белой рубашке; в темно-синем галстуке и с золотой запонкой. Он весело улыбнулся и помахал веселой толпе беззаботной молодежи. Он с нетерпением хотел присоединиться к веселью! Его хомбург слетел, как только он пошел к ним. Было бы проще сбросить ее с крыши, но не сегодня. Не сегодня.
Тут, будто бы, сам герой говорит о себе, накручивая и наговаривая в пределах доступного ему лексикона, одновременно на секунды уступая место всевидящему безразличному оку, фиксирующему картину, чтобы обратно переключить регистр чувств на голос и слух, циркулируюущие внутри одной бедной и несчастной головы.
BY pandemonium core
Share with your friend now:
group-telegram.com/pandemoniumcore/112