"Кайлийская меланхолия" (aka Lu bian ye can) (2015) реж. Би Гань
О, время! Зачем ты угнетаешь меня так своим четким направлением, которое никому не подвластно хоть немного в сторону сместить?
Ибо я хочу ненадолго уйти в прошлое, вспомнить то, что было известно мне тогда, и о чем сейчас я благополучно забыл. Хочу заглянуть за непроницаемую завесу ткани будущего с надеждой, что спустя десятилетия я стану мудрее, эрудированней, и мой вокабуляр хотя бы чуть-чуть да расширится.
Нужный мне сейчас образ - линия, сжавшаяся до точки. Длина линии и ее направление перестанут существовать, пока я пишу этот пост, вся моя жизнь и знания, которыми я обладал, обладаю и буду обладать, сойдутся в одной комнате. Потому что мне нужны слова.
Сейчас я более-менее разобрался в своих чувствах к дебюту Би Ганя, но придать им форму структурированного текста будет непросто.
"Кайлийская меланхолия" - это не то произведение, что требует анализа, разборов и прочего поиска глубинных смыслов. Би Гань оставляет разуму зрителя эпиграф - небольшой отрывок из буддистской Алмазной сутры, что объясняет по сути весь дальнейший сюжет фильма. Чтобы понять Кайлийскую Меланхолию, нужно ее прочувствовать, а не осмысливать.
Недавно я хвалил Анджея Жулавского за чудесный дебют, но Би Гань сделал что-то на совершенно другом уровне в своей первой полнометражной работе.
Мой опыт просмотра Кайлийской Меланхолии был странный. Первые сорок минут я недоумевал, что такого особенного люди находят в Би Гане? Это ведь типичный азиатский артхаус: медитативный, нудноватый, чутка запутанный, наводящий легкий флёр таинственности своими росказнями про волосатых злобных дикарей, и фокусирующийся на показе местных деревенских пейзажей, нежели на истории, фильм.
Однако это был всего лишь своеобразный и необходимый пролог дальнейшей истории, и чем дальше я смотрел Кайлийскую Меланхолию, тем яснее становилась та едва заметная цепь, которой режиссер удерживал мое внимание, растворял меня в этом мире иррациональной логики и измененных законов времени. Только когда начались финальные титры я осознал, насколько же этот фильм мне понравился.
Путешествие по чужой человеческой жизни никогда не ощущалось таким тонким, приятным и открытым. Би Гань словно берет зрителя за руку и ведет по всем недрам нарисованного им портрета.
Как отличный художник, он не разжевывает детали своего произведения, не объясняет назойливо каждую мелочь и референсы, хотя Сталкер здесь виден невооруженным глазом. Би Гань неторопливо показывает все фрагменты своего полотна и дает время для их рассмотрения, чтобы зритель мог их самостоятельно ощутить своей душой, что ли.
Главным образом, такой эффект присутствия в фильме создается с помощью долгих планов, снятых ручной камерой. Вообще, как гласит история создания фильма, такие эпизоды были не заранее запланированным художественным приемом, а вынужденной мерой, на которую съемочная команда пошла из-за того, что микробюджет стремительно заканчивался. А по итогу, Би Гань сделал из этого чуть ли не главную фишку Кайлийской Меланхолии.
"Кайлийская меланхолия" (aka Lu bian ye can) (2015) реж. Би Гань
О, время! Зачем ты угнетаешь меня так своим четким направлением, которое никому не подвластно хоть немного в сторону сместить?
Ибо я хочу ненадолго уйти в прошлое, вспомнить то, что было известно мне тогда, и о чем сейчас я благополучно забыл. Хочу заглянуть за непроницаемую завесу ткани будущего с надеждой, что спустя десятилетия я стану мудрее, эрудированней, и мой вокабуляр хотя бы чуть-чуть да расширится.
Нужный мне сейчас образ - линия, сжавшаяся до точки. Длина линии и ее направление перестанут существовать, пока я пишу этот пост, вся моя жизнь и знания, которыми я обладал, обладаю и буду обладать, сойдутся в одной комнате. Потому что мне нужны слова.
Сейчас я более-менее разобрался в своих чувствах к дебюту Би Ганя, но придать им форму структурированного текста будет непросто.
"Кайлийская меланхолия" - это не то произведение, что требует анализа, разборов и прочего поиска глубинных смыслов. Би Гань оставляет разуму зрителя эпиграф - небольшой отрывок из буддистской Алмазной сутры, что объясняет по сути весь дальнейший сюжет фильма. Чтобы понять Кайлийскую Меланхолию, нужно ее прочувствовать, а не осмысливать.
Недавно я хвалил Анджея Жулавского за чудесный дебют, но Би Гань сделал что-то на совершенно другом уровне в своей первой полнометражной работе.
Мой опыт просмотра Кайлийской Меланхолии был странный. Первые сорок минут я недоумевал, что такого особенного люди находят в Би Гане? Это ведь типичный азиатский артхаус: медитативный, нудноватый, чутка запутанный, наводящий легкий флёр таинственности своими росказнями про волосатых злобных дикарей, и фокусирующийся на показе местных деревенских пейзажей, нежели на истории, фильм.
Однако это был всего лишь своеобразный и необходимый пролог дальнейшей истории, и чем дальше я смотрел Кайлийскую Меланхолию, тем яснее становилась та едва заметная цепь, которой режиссер удерживал мое внимание, растворял меня в этом мире иррациональной логики и измененных законов времени. Только когда начались финальные титры я осознал, насколько же этот фильм мне понравился.
Путешествие по чужой человеческой жизни никогда не ощущалось таким тонким, приятным и открытым. Би Гань словно берет зрителя за руку и ведет по всем недрам нарисованного им портрета.
Как отличный художник, он не разжевывает детали своего произведения, не объясняет назойливо каждую мелочь и референсы, хотя Сталкер здесь виден невооруженным глазом. Би Гань неторопливо показывает все фрагменты своего полотна и дает время для их рассмотрения, чтобы зритель мог их самостоятельно ощутить своей душой, что ли.
Главным образом, такой эффект присутствия в фильме создается с помощью долгих планов, снятых ручной камерой. Вообще, как гласит история создания фильма, такие эпизоды были не заранее запланированным художественным приемом, а вынужденной мерой, на которую съемочная команда пошла из-за того, что микробюджет стремительно заканчивался. А по итогу, Би Гань сделал из этого чуть ли не главную фишку Кайлийской Меланхолии.
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%.
from kr
