Последний вагон уходящего поезда

Вот она — поэма «Коста-Рика». Спасибо огромное за публикацию Глебу Мореву!

О том, что это, собственно, такое, — моё предуведомление:

Уже не помню, когда мне пришло в голову, что хорошо бы написать поэму так: открыть Википедию, ткнуть в кнопку «Случайная статья» и оттолкнуться от того, какая статья попадётся. И так в каждой строчке, и сюжет текста будет зависеть от того, что выдаст рандом. «Глава казахского КГБ Аубакир Абдраимович Арстанбеков» — не слишком многообещающее начало поэмы («Мой дядя самых честных правил» явно получше), но в следующей строке появляется кузнечик изофия, а за кузнечиком приходит японский император… Это уже интереснее.

Если первая строфа (мини-песнь) получилась просто экспозицией бессмысленного разнообразия мира, то со второй начал сам собой прорастать сюжет. Вылупился один герой, затем ещё двое, у них созрел замысел свержения диктатора на Коста-Рике… Этот сюжет начал развиваться, а хаос вики-рандома одновременно мешал ему и толкал вперёд. Борид диродия! — отлично, это будет секретное оружие. Морской ёж Mesocentrotus — чем не метафора диктатуры. Но гораздо чаще выскакивали географические названия (пришлось подарить героям бурный опыт путешествий), персоналии и почему-то спортивные состязания — так я, сам того не желая, узнал, какой информации в Википедии больше всего.

Я писал «Коста-Рику» урывками: напишу строфу и забуду на несколько месяцев. Вновь я вспомнил о ней, когда пришла ужасная новость о смерти Дмитрия Голынко. Я не могу сказать, что хорошо его знал — хотя однажды мы вместе ездили в Америку, и это была смешная поездка, — но я его читал, восхищался драйвом его текстов, которые именно что нанизывали почти несовместимые реалии, иллюстрируя бешеный ритм современного невротического, гипер-информированного сознания. И тогда я подумал, что «Коста-Рика» могла бы ему понравиться.

Мало-помалу меня начал восхищать капризный — то охотно сотрудничающий, то ставящий палки в колёса — характер рандома. Какие-то вещи сами собой зарифмовались — та же изофия из первой строфы и немозия (такой южноамериканский воробышек) из последней. Герои обрели свои мотивации и трагедии. Зло было посрамлено и повержено, но это ничего не изменило. Вероятно, таким и может быть исход современного эпоса.

vmesto.media

Лев Оборин - Коста–Рика - vmesto.media

Уже не помню, когда мне пришло в голову, что хорошо бы написать поэму так: открыть Википедию, ткнуть в кнопку «Случайная статья» и оттолкнуться от того, какая статья попадётся. И так в каждой строчке, и сюжет текста будет зависеть от того, что выдаст рандом.…

🔥9👍2

www.group-telegram.com/us/levoborin.com/2120

1.17K viewsApr 29 at 07:51

Вот она — поэма «Коста-Рика». Спасибо огромное за публикацию Глебу Мореву!

О том, что это, собственно, такое, — моё предуведомление:

Уже не помню, когда мне пришло в голову, что хорошо бы написать поэму так: открыть Википедию, ткнуть в кнопку «Случайная статья» и оттолкнуться от того, какая статья попадётся. И так в каждой строчке, и сюжет текста будет зависеть от того, что выдаст рандом. «Глава казахского КГБ Аубакир Абдраимович Арстанбеков» — не слишком многообещающее начало поэмы («Мой дядя самых честных правил» явно получше), но в следующей строке появляется кузнечик изофия, а за кузнечиком приходит японский император… Это уже интереснее.

Если первая строфа (мини-песнь) получилась просто экспозицией бессмысленного разнообразия мира, то со второй начал сам собой прорастать сюжет. Вылупился один герой, затем ещё двое, у них созрел замысел свержения диктатора на Коста-Рике… Этот сюжет начал развиваться, а хаос вики-рандома одновременно мешал ему и толкал вперёд. Борид диродия! — отлично, это будет секретное оружие. Морской ёж Mesocentrotus — чем не метафора диктатуры. Но гораздо чаще выскакивали географические названия (пришлось подарить героям бурный опыт путешествий), персоналии и почему-то спортивные состязания — так я, сам того не желая, узнал, какой информации в Википедии больше всего.

Я писал «Коста-Рику» урывками: напишу строфу и забуду на несколько месяцев. Вновь я вспомнил о ней, когда пришла ужасная новость о смерти Дмитрия Голынко. Я не могу сказать, что хорошо его знал — хотя однажды мы вместе ездили в Америку, и это была смешная поездка, — но я его читал, восхищался драйвом его текстов, которые именно что нанизывали почти несовместимые реалии, иллюстрируя бешеный ритм современного невротического, гипер-информированного сознания. И тогда я подумал, что «Коста-Рика» могла бы ему понравиться.

Мало-помалу меня начал восхищать капризный — то охотно сотрудничающий, то ставящий палки в колёса — характер рандома. Какие-то вещи сами собой зарифмовались — та же изофия из первой строфы и немозия (такой южноамериканский воробышек) из последней. Герои обрели свои мотивации и трагедии. Зло было посрамлено и повержено, но это ничего не изменило. Вероятно, таким и может быть исход современного эпоса.

BY Последний вагон уходящего поезда