Театрализация профессий и коммерциализация чувств: почему эмоции — тоже работа
Коммерциализация эмоций - это не новая идея, а довольно глубоко изученный в академической среде феномен, который охватывает социологию, психологию, философию и культурологию.
🔘В середине XX века американская социологиня Арли Хохшильд ввела понятие эмоционального труда (emotional labor) (1983): это когда человек не просто работает руками или головой, но обязан демонстрировать определённые эмоции за зарплату. Стюардесса обязана улыбаться, официант — быть приветливым, преподаватель — интересующимся (даже когда он глубоко страдает внутри). Эмоция становится частью услуги. Как униформа — только изнутри.
🔘Но дальше — больше. В постиндустриальном обществе, по наблюдениям Герхарда Шульце, автора термина "общество переживаний" (1992), начинается сдвиг от утилитарного потребления к переживанию. Люди покупают не вещи, а опыт: кафе, где «уютно, как у бабушки», или трек, который «разрывает душу». В этой новой экономике эмоции — товар, а производитель становится своего рода эмоциональным режиссёром. Именно поэтому маркетологи всё чаще говорят не о «целевой аудитории», а о «целевых эмоциях».
🔘В этой логике работа превращается в театр, а профессионал — в актёра, который исполняет социальную роль. Ирвинг Гофман еще в середине XX века в работе «Представление себя другим в повседневной жизни» первым описал этот феномен: все мы — актеры, которые «разыгрывают» социальные роли. Люди осознанно управляют впечатлением, которое производят, чтобы быть воспринятыми в нужной социальной роли. При этом у каждого есть сцена (офис, звонок, презентация) и кулисы (кухня, где можно наконец не улыбаться). Но в мире Zoom и размытия границ между работой и личной жизнью кулисы исчезают. Роль — всегда при нас.
🔘В своей работе «Экономика впечатлений» Джозеф Пайн и Джеймс Гилмор (1999) утверждают: бизнес — это сцена, а каждый сотрудник — актёр. Продукт должен не просто быть хорошим — он обязан вызывать «уникальное, персонализированное, запоминающееся» переживание.
🔘Но обратим внимание на интересный момент. Если у Гофмана актёр управляет телом (жестами, выражением лица), то у Хохшильд — и внутренним состоянием. Она различает поверхностную игру (surface acting), когда мы изображаем эмоцию, и глубокую (deep acting), когда стараемся действительно её почувствовать. Улыбка — это не просто мимика. Это KPI эмоциональной вовлечённости.
🔘Ги Дебор еще в 1967 году в «Обществе спектакля» с мрачной марксистской поэзией утверждает: всё, что раньше переживалось, теперь показывается. Мы не живём — мы разыгрываем жизнь в спектакле, в котором зрители тоже актёры. Где товар — это эмоция, а счастье — заранее отрежиссированная упаковка.
🔘Тем временем, Ева Иллоуз предлагает называть всё это эмоциональным капитализмом (2007) — систему, в которой чувства становятся и языком самопонимания, и объектом рыночного обмена. От психотерапии до self-help-книжек, от soft skills до «эмпатичного лидерства» — мы не просто переживаем. Мы учимся переживать правильно. А потом ещё и красиво это презентовать.
ВЫВОДЫ ТАКИЕ: Как обычно, ничто не ново под Луной (с)
🌕Уже с целый век профессионал — это не только специалист. Это тот, кто умеет играть, чувствовать, интерпретировать и управлять собой.
Эмоции - часть резюме, а внутренняя жизнь — предметом инвестиций.
Театрализация профессий и коммерциализация чувств: почему эмоции — тоже работа
Коммерциализация эмоций - это не новая идея, а довольно глубоко изученный в академической среде феномен, который охватывает социологию, психологию, философию и культурологию.
🔘В середине XX века американская социологиня Арли Хохшильд ввела понятие эмоционального труда (emotional labor) (1983): это когда человек не просто работает руками или головой, но обязан демонстрировать определённые эмоции за зарплату. Стюардесса обязана улыбаться, официант — быть приветливым, преподаватель — интересующимся (даже когда он глубоко страдает внутри). Эмоция становится частью услуги. Как униформа — только изнутри.
🔘Но дальше — больше. В постиндустриальном обществе, по наблюдениям Герхарда Шульце, автора термина "общество переживаний" (1992), начинается сдвиг от утилитарного потребления к переживанию. Люди покупают не вещи, а опыт: кафе, где «уютно, как у бабушки», или трек, который «разрывает душу». В этой новой экономике эмоции — товар, а производитель становится своего рода эмоциональным режиссёром. Именно поэтому маркетологи всё чаще говорят не о «целевой аудитории», а о «целевых эмоциях».
🔘В этой логике работа превращается в театр, а профессионал — в актёра, который исполняет социальную роль. Ирвинг Гофман еще в середине XX века в работе «Представление себя другим в повседневной жизни» первым описал этот феномен: все мы — актеры, которые «разыгрывают» социальные роли. Люди осознанно управляют впечатлением, которое производят, чтобы быть воспринятыми в нужной социальной роли. При этом у каждого есть сцена (офис, звонок, презентация) и кулисы (кухня, где можно наконец не улыбаться). Но в мире Zoom и размытия границ между работой и личной жизнью кулисы исчезают. Роль — всегда при нас.
🔘В своей работе «Экономика впечатлений» Джозеф Пайн и Джеймс Гилмор (1999) утверждают: бизнес — это сцена, а каждый сотрудник — актёр. Продукт должен не просто быть хорошим — он обязан вызывать «уникальное, персонализированное, запоминающееся» переживание.
🔘Но обратим внимание на интересный момент. Если у Гофмана актёр управляет телом (жестами, выражением лица), то у Хохшильд — и внутренним состоянием. Она различает поверхностную игру (surface acting), когда мы изображаем эмоцию, и глубокую (deep acting), когда стараемся действительно её почувствовать. Улыбка — это не просто мимика. Это KPI эмоциональной вовлечённости.
🔘Ги Дебор еще в 1967 году в «Обществе спектакля» с мрачной марксистской поэзией утверждает: всё, что раньше переживалось, теперь показывается. Мы не живём — мы разыгрываем жизнь в спектакле, в котором зрители тоже актёры. Где товар — это эмоция, а счастье — заранее отрежиссированная упаковка.
🔘Тем временем, Ева Иллоуз предлагает называть всё это эмоциональным капитализмом (2007) — систему, в которой чувства становятся и языком самопонимания, и объектом рыночного обмена. От психотерапии до self-help-книжек, от soft skills до «эмпатичного лидерства» — мы не просто переживаем. Мы учимся переживать правильно. А потом ещё и красиво это презентовать.
ВЫВОДЫ ТАКИЕ: Как обычно, ничто не ново под Луной (с)
🌕Уже с целый век профессионал — это не только специалист. Это тот, кто умеет играть, чувствовать, интерпретировать и управлять собой.
Эмоции - часть резюме, а внутренняя жизнь — предметом инвестиций.
BY Марковна про публичность
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added.
from us
