Оглушительная (в буквальном смысле) военная драма Warfare Алекса Гарланда: автор «Гражданской войны» пошёл в разнос
Фильм открывается коллективным просмотром клипа Call on Me Эрика Прайдза (сцена по настроению напомнила едва ли не самую жуткую сцену из Apocalypse Now с визитом в расположение бойцов красоток «Плейбоя») — а далее следуют 40 минут тишины, напряжённого ожидания, которые взрываются (снова — в буквальном смысле) едва ли не самой реалистичной перестрелкой в современном кинематографе: благодаря филигранной работе со звуком ты физически чувствуешь себя запертым в этом домике в иракском Рамади и для полноты ощущений не хватает только трансляции в зрительный зал запахов дыма и палёной плоти
Фильм, как и было сказано, идёт в режиме реального времени и собственно боевые действия занимают в нём едва ли треть от полуторачасового хронометража. Оставшееся до эвакуации отряда время — это всё более и более бессмысленные переговоры по рации с попытками взять ситуацию под контроль. И вдруг, бац! Осада заканчивается также внезапно, как и начинается — под строчки «What could I say? / Taken aback / All that you gave / Wasn't enough» зрителю показывают встречу актёров из фильма со своими реальными прототипами
И да, наверное, не надо было ожидать от создателей фильма буквального воспроизведения настоящих ужасов войны и перфекционизма в мелочах — раз у них из раненого солдата почти сорок минут вытекает кровь, значит, это необходимо для того, чтобы мы успели испытать и шок, и надежду, и отчаяние. Гарланду абсолютно всё равно, что американцы делали в Ираке, перефразируя Трюффо: «Любой военный фильм – антивоенный», важнее было рассказать истину от Рэя Мендозы, обычно ускользающую от внимания в потоке пафосных речей: быть солдатом — это скучно и утомительно
Оглушительная (в буквальном смысле) военная драма Warfare Алекса Гарланда: автор «Гражданской войны» пошёл в разнос
Фильм открывается коллективным просмотром клипа Call on Me Эрика Прайдза (сцена по настроению напомнила едва ли не самую жуткую сцену из Apocalypse Now с визитом в расположение бойцов красоток «Плейбоя») — а далее следуют 40 минут тишины, напряжённого ожидания, которые взрываются (снова — в буквальном смысле) едва ли не самой реалистичной перестрелкой в современном кинематографе: благодаря филигранной работе со звуком ты физически чувствуешь себя запертым в этом домике в иракском Рамади и для полноты ощущений не хватает только трансляции в зрительный зал запахов дыма и палёной плоти
Фильм, как и было сказано, идёт в режиме реального времени и собственно боевые действия занимают в нём едва ли треть от полуторачасового хронометража. Оставшееся до эвакуации отряда время — это всё более и более бессмысленные переговоры по рации с попытками взять ситуацию под контроль. И вдруг, бац! Осада заканчивается также внезапно, как и начинается — под строчки «What could I say? / Taken aback / All that you gave / Wasn't enough» зрителю показывают встречу актёров из фильма со своими реальными прототипами
И да, наверное, не надо было ожидать от создателей фильма буквального воспроизведения настоящих ужасов войны и перфекционизма в мелочах — раз у них из раненого солдата почти сорок минут вытекает кровь, значит, это необходимо для того, чтобы мы успели испытать и шок, и надежду, и отчаяние. Гарланду абсолютно всё равно, что американцы делали в Ираке, перефразируя Трюффо: «Любой военный фильм – антивоенный», важнее было рассказать истину от Рэя Мендозы, обычно ускользающую от внимания в потоке пафосных речей: быть солдатом — это скучно и утомительно
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones.
from us
