Один из читателей спросил, отчего это надо считать, что в эпоху Убейда, при таких достижениях убейдского общества, не было государства? И в чате возник спор об определениях.
Поскольку вопрос о государстве возникает часто и с большими эмоциями, то наверное, стоит кое-что разъяснить.
История изучает явления в динамике. То, что вечно, неизменно и годится для всех времен - это не к нам, а к философам или богословам. История пишется только по источникам. Нет источников - нет истории. Поэтому нас, историков древности, интересует не столько универсальное определение государства, сколько определенные признаки, по которым мы, зная наши источники, могли бы сказать, что раньше его не было, а теперь оно налицо.
Любые разговоры о государстве подбрасывают дровишек в какие-то современные политические споры. Но, чтобы разобраться в древней истории, нам нужно всё-таки от этих споров абстрагироваться, отойти в сторону. Современные государства имеют дело с миллионами и миллиардами взаимодействующих людей, со сложными технологиями, сложными иерархическими системами жизнеобеспечения. При этом все эти миллиарды людей остаются людьми, они болеют инфекционными и другими болезнями, подвержены панике и часто принимают решения не по рациональным мотивам. Без надежной работы всех систем, регулируемых государством, они будут массово бедствовать и гибнуть.
Совершенно другую картину мы видим на границе первобытности и древности, между второй и третьей фазами по Дьяконову (“первобытнообщинной” и “ранней древностью”), с 6 по 4-е тыс. до н.э. В городах этой эпохи живут не миллионы, а тысячи людей, а если десятки тысяч - то это уже мегаполис. Эти люди естественным образом организованы в большесемейные общины. Нет ничего запредельно сложного в том, чтобы лично знать всех глав всех больших семей своего города и его ближайших соседей, и поддерживать со всеми какие-то отношения.
Нам, историкам древности, важно знать, что в этом тысячелетнем, очень стабильном порядке появляется нового, что мы могли бы определить по источникам? Письменности пока нет. Читаемые документы появятся только в 3-м тыс. до н.э., и то не сразу. Когда они появятся, мы уже увидим в них самовосхваления царя, которому благоволят боги, нападки на соседей, которые что-то сделали не так и боги (через меня, царя) восстановили справедливость, слова о правителе как о “хорошем пастыре” и другие подобные признаки уже вполне сложившейся государственной пропаганды.
И в археологических находках, и в текстах 3-го тыс. мы видим, что сложилась отдельная группа людей, в которую трудно попасть со стороны, и которая распоряжается ресурсами своего нома (города и его округи). Другие люди на них работают, а третья группа людей защищает сложившийся порядок социальных отношений. В какой-то мере все эти три группы могут пересекаться, но совершенно очевидно, что произошла профессионализация власти. То, что профессиональная группа имеющих власть отделена от общества, видно из существования пропаганды, как словесной, так и фигуративной, в виде изображений, статуй, и разных “статусных” дорогих вещей, которые появляются во дворце князя/царя и не присутствуют, или встречаются очень редко, в обычных домах.
Пользуясь своей властью над общими ресурсами, эти люди начинают делать и что-то полезное: приказывают строить оборонительные стены, транспортные и ирригационные каналы. Правда, вся эта деятельность велась и до них, поэтому современные исследователи не склонны преувеличивать полезность раннего государства (в отличие от современного) для общества. В какой-то момент, по мере усложнения общества и увеличения его численности, координация общественно-полезной работы без участия профессиональной власти станет невозможной.
Один из читателей спросил, отчего это надо считать, что в эпоху Убейда, при таких достижениях убейдского общества, не было государства? И в чате возник спор об определениях.
Поскольку вопрос о государстве возникает часто и с большими эмоциями, то наверное, стоит кое-что разъяснить.
История изучает явления в динамике. То, что вечно, неизменно и годится для всех времен - это не к нам, а к философам или богословам. История пишется только по источникам. Нет источников - нет истории. Поэтому нас, историков древности, интересует не столько универсальное определение государства, сколько определенные признаки, по которым мы, зная наши источники, могли бы сказать, что раньше его не было, а теперь оно налицо.
Любые разговоры о государстве подбрасывают дровишек в какие-то современные политические споры. Но, чтобы разобраться в древней истории, нам нужно всё-таки от этих споров абстрагироваться, отойти в сторону. Современные государства имеют дело с миллионами и миллиардами взаимодействующих людей, со сложными технологиями, сложными иерархическими системами жизнеобеспечения. При этом все эти миллиарды людей остаются людьми, они болеют инфекционными и другими болезнями, подвержены панике и часто принимают решения не по рациональным мотивам. Без надежной работы всех систем, регулируемых государством, они будут массово бедствовать и гибнуть.
Совершенно другую картину мы видим на границе первобытности и древности, между второй и третьей фазами по Дьяконову (“первобытнообщинной” и “ранней древностью”), с 6 по 4-е тыс. до н.э. В городах этой эпохи живут не миллионы, а тысячи людей, а если десятки тысяч - то это уже мегаполис. Эти люди естественным образом организованы в большесемейные общины. Нет ничего запредельно сложного в том, чтобы лично знать всех глав всех больших семей своего города и его ближайших соседей, и поддерживать со всеми какие-то отношения.
Нам, историкам древности, важно знать, что в этом тысячелетнем, очень стабильном порядке появляется нового, что мы могли бы определить по источникам? Письменности пока нет. Читаемые документы появятся только в 3-м тыс. до н.э., и то не сразу. Когда они появятся, мы уже увидим в них самовосхваления царя, которому благоволят боги, нападки на соседей, которые что-то сделали не так и боги (через меня, царя) восстановили справедливость, слова о правителе как о “хорошем пастыре” и другие подобные признаки уже вполне сложившейся государственной пропаганды.
И в археологических находках, и в текстах 3-го тыс. мы видим, что сложилась отдельная группа людей, в которую трудно попасть со стороны, и которая распоряжается ресурсами своего нома (города и его округи). Другие люди на них работают, а третья группа людей защищает сложившийся порядок социальных отношений. В какой-то мере все эти три группы могут пересекаться, но совершенно очевидно, что произошла профессионализация власти. То, что профессиональная группа имеющих власть отделена от общества, видно из существования пропаганды, как словесной, так и фигуративной, в виде изображений, статуй, и разных “статусных” дорогих вещей, которые появляются во дворце князя/царя и не присутствуют, или встречаются очень редко, в обычных домах.
Пользуясь своей властью над общими ресурсами, эти люди начинают делать и что-то полезное: приказывают строить оборонительные стены, транспортные и ирригационные каналы. Правда, вся эта деятельность велась и до них, поэтому современные исследователи не склонны преувеличивать полезность раннего государства (в отличие от современного) для общества. В какой-то момент, по мере усложнения общества и увеличения его численности, координация общественно-полезной работы без участия профессиональной власти станет невозможной.
BY Механика истории
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat.
from ms
