Власть диктатора на самом деле очень хрупкая. Она состоит из обещаний и угроз, а за великим фасадом страх и надежда сплетаются в зависимость. Потому как эффективность любого кнута и пряника напрямую зависит от веры в незыблемость руки, этот самый кнут держащей.
🍲Представьте себе маленького Сашу. Его властный дедушка, непререкаемый авторитет в семье, щедро одаривал внука за примерное поведение – конфетами, похвалой, поездками на рыбалку. Но стоило Саше провиниться, следовало суровое наказание, угол, лишение мультиков, а то и крепкий подзатыльник. Саша старательно следовал дедушкиным правилам, ибо знал: дедушка силен и его слово – закон.
🥦Однажды Саша случайно услышал разговор родителей. Дедушка серьезно болен. Впервые в детском сознании мелькнула мысль: а что, если дедушки не станет? В тот же миг померкла сладость будущих наград и исчез страх перед наказанием. Зачем стараться, если источник власти может исчезнуть?
🥦Саша вырос и стал Александром Евгеньевичем, крупным бизнесменом, известным своей жесткой, авторитарной манерой управления. Он выстроил целую систему поощрений и взысканий, где каждый подчиненный знал и свое место, и цену малейшего проступка. Его боялись и уважали, а приказы выполнялись беспрекословно. Но однажды поползли слухи о его серьезной болезни. Акции компании дрогнули, ключевые сотрудники зашептались за спиной. Лояльность, которая казалась незыблемой, начала таять на глазах. Лучшие специалисты стали присматриваться к конкурентам, а те, кто раньше трепетал перед его гневом, начали роптать и саботировать решения. Власть, основанная исключительно на страхе и обещаниях, начала рушиться как карточный домик. Его подчиненные перестали верить в его непоколебимость, а значит, перестали бояться его угроз и стремиться к его наградам.
Если власть, какой бы всеобъемлющей она ни казалась, зиждется исключительно на вере вассалов в долговечность лидера, то стимулирующие схемы работают лишь до тех пор, пока существует вера в того, кто эти стимулы раздает. Как только эта вера ослабевает, вся тщательно выстроенная система мотивации превращается в прах.
🦴🦴🦴Стабильное здоровое влияние – это не кнут и пряник, а нечто большее – доверие, уважение, ощущение стабильности и перспективы. Потому есть смысл заботиться не только о блеске наград и звонкости хлыста, но и о прочности фундамента власти. Иначе, когда начинает дуть ветер перемен, вся империя может рассыпаться как карточный домик.
Власть диктатора на самом деле очень хрупкая. Она состоит из обещаний и угроз, а за великим фасадом страх и надежда сплетаются в зависимость. Потому как эффективность любого кнута и пряника напрямую зависит от веры в незыблемость руки, этот самый кнут держащей.
🍲Представьте себе маленького Сашу. Его властный дедушка, непререкаемый авторитет в семье, щедро одаривал внука за примерное поведение – конфетами, похвалой, поездками на рыбалку. Но стоило Саше провиниться, следовало суровое наказание, угол, лишение мультиков, а то и крепкий подзатыльник. Саша старательно следовал дедушкиным правилам, ибо знал: дедушка силен и его слово – закон.
🥦Однажды Саша случайно услышал разговор родителей. Дедушка серьезно болен. Впервые в детском сознании мелькнула мысль: а что, если дедушки не станет? В тот же миг померкла сладость будущих наград и исчез страх перед наказанием. Зачем стараться, если источник власти может исчезнуть?
🥦Саша вырос и стал Александром Евгеньевичем, крупным бизнесменом, известным своей жесткой, авторитарной манерой управления. Он выстроил целую систему поощрений и взысканий, где каждый подчиненный знал и свое место, и цену малейшего проступка. Его боялись и уважали, а приказы выполнялись беспрекословно. Но однажды поползли слухи о его серьезной болезни. Акции компании дрогнули, ключевые сотрудники зашептались за спиной. Лояльность, которая казалась незыблемой, начала таять на глазах. Лучшие специалисты стали присматриваться к конкурентам, а те, кто раньше трепетал перед его гневом, начали роптать и саботировать решения. Власть, основанная исключительно на страхе и обещаниях, начала рушиться как карточный домик. Его подчиненные перестали верить в его непоколебимость, а значит, перестали бояться его угроз и стремиться к его наградам.
Если власть, какой бы всеобъемлющей она ни казалась, зиждется исключительно на вере вассалов в долговечность лидера, то стимулирующие схемы работают лишь до тех пор, пока существует вера в того, кто эти стимулы раздает. Как только эта вера ослабевает, вся тщательно выстроенная система мотивации превращается в прах.
🦴🦴🦴Стабильное здоровое влияние – это не кнут и пряник, а нечто большее – доверие, уважение, ощущение стабильности и перспективы. Потому есть смысл заботиться не только о блеске наград и звонкости хлыста, но и о прочности фундамента власти. Иначе, когда начинает дуть ветер перемен, вся империя может рассыпаться как карточный домик.
#лидерство #трансформация
BY Динамика║Образовательный центр
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from ms
