Сегодня, стало быть, праздник, День России называется. Понимая скептицизм многих по поводу этого, смею всё-таки отметить, что современная РФ, - как бы там ни было, - сберегла доставшийся ей от РСФСР федеративный принцип государственного устройства.
Понятно, что политически федерализм в современной России сведен к минимальным значениям, но на уровне культуры Россия продолжает оставаться многонациональной федерацией, в которой потребности разных входящих в неё народов на сохранение своей самобытности (традиций, языка и культуры) формально обеспечены на законодательном уровне и на это дело даже выделяются какие-никакие (скромные конечно) бюджетные деньги.
Забавно то, что федерализм изначально вообще не стоял в центре внимания большевиков, исходивших из марксистской логики пролетарского интернационализма (“...слияния всех наций в высшем единстве…”) и политико-экономической централизации. Более того, как известно (а известно это и из работы Сталина по национальному вопросу и из критических заметок по нац.вопросу Ленина) большевики категорически выступали против австромарксистской концепции национально-культурной автономии, доказывая на пальцах, что взгляды Бауэра и Шпрингера, - которые не желали разрушать единое пространство Австро-Венгрии на ряд национальных государств и планировали обеспечить права разных народов через культурно-языковой автономизм, - просто противоречат целям пролетариата, углубляя и расширяя национальную борьбу на радость буржуям, закрепляя национализм, а не уничтожая его.
В этом плане большевики радикально отличались от главных своих конкурентов, - эсеров, - выдвинувших еще во время Первой Русской революции проект единой российской децентрализованной федерации, в которой каждая нация сможет пользоваться максимальной автономией. Большевики качали за самоопределение наций вплоть до отделения. Со многими оговорками, но это был их курс на диалектическое “снятие” проблемы национального освобождения.
Вплоть до 1917 года и речи не было ни о каком федерализме (“...не дело пролетариата проповедовать федерализм и национальную автономию…”, “...марксисты относятся враждебно к федерации и децентрализации…” Ленин), но захват власти и логика удержания её в отсталой многонациональной стране привели к тому, что большевики, еще недавно устами Ильича вещавшие что “пролетариат приветствует всякую ассимиляцию наций, за исключением насильственной”, шаг за шагом пошли по пути национально-территориальной федерализации России.
Само собою, начиная с VIII съезда РКПб в марте 1919 (где впервые закипели дискуссии промеж “федералистами” и ортодоксальными “унитаристами-ассимиляторами”), вокруг форм и проявлений этого федерализма было сломано много копий, его административные и культурные рамки то расширялись, то сужались и в общем лишь к середине 60-х годов российский федерализм окончательно стабилизировался, потеряв многие свои ранние черты (например, в виде значительного сужения общественной функции родных языков в автономных образованиях и унификации школы, которая перестала выступать хранительницей этнокультуры малых народов). В таком виде федерализм и перешёл по наследству к новой капиталистической России.
И этот новый российский федерализм в целом продолжает экономически обоснованную политику культурно-языковой унификации и политической централизации, оставляя правда и некоторое пространство для развития культуры нетитульных наций, что не может не радовать немногочисленных любителей этнического разнообразия. Ибо трагических примеров того, к чему приводит агрессивно-насильственная ассимиляция с топорным принуждением к языковому, культурному и религиозному единству слишком много. Россия в этом плане гораздо лучше какой-нибудь Мьянмы, Судана или даже Турции, где унитаристский подход центрального правительства, отрицающего за национальными меньшинствами право на сохранение и развитие своей культуры, традиций и политического представительства привело к затяжным конфликтам.
Сегодня, стало быть, праздник, День России называется. Понимая скептицизм многих по поводу этого, смею всё-таки отметить, что современная РФ, - как бы там ни было, - сберегла доставшийся ей от РСФСР федеративный принцип государственного устройства.
Понятно, что политически федерализм в современной России сведен к минимальным значениям, но на уровне культуры Россия продолжает оставаться многонациональной федерацией, в которой потребности разных входящих в неё народов на сохранение своей самобытности (традиций, языка и культуры) формально обеспечены на законодательном уровне и на это дело даже выделяются какие-никакие (скромные конечно) бюджетные деньги.
Забавно то, что федерализм изначально вообще не стоял в центре внимания большевиков, исходивших из марксистской логики пролетарского интернационализма (“...слияния всех наций в высшем единстве…”) и политико-экономической централизации. Более того, как известно (а известно это и из работы Сталина по национальному вопросу и из критических заметок по нац.вопросу Ленина) большевики категорически выступали против австромарксистской концепции национально-культурной автономии, доказывая на пальцах, что взгляды Бауэра и Шпрингера, - которые не желали разрушать единое пространство Австро-Венгрии на ряд национальных государств и планировали обеспечить права разных народов через культурно-языковой автономизм, - просто противоречат целям пролетариата, углубляя и расширяя национальную борьбу на радость буржуям, закрепляя национализм, а не уничтожая его.
В этом плане большевики радикально отличались от главных своих конкурентов, - эсеров, - выдвинувших еще во время Первой Русской революции проект единой российской децентрализованной федерации, в которой каждая нация сможет пользоваться максимальной автономией. Большевики качали за самоопределение наций вплоть до отделения. Со многими оговорками, но это был их курс на диалектическое “снятие” проблемы национального освобождения.
Вплоть до 1917 года и речи не было ни о каком федерализме (“...не дело пролетариата проповедовать федерализм и национальную автономию…”, “...марксисты относятся враждебно к федерации и децентрализации…” Ленин), но захват власти и логика удержания её в отсталой многонациональной стране привели к тому, что большевики, еще недавно устами Ильича вещавшие что “пролетариат приветствует всякую ассимиляцию наций, за исключением насильственной”, шаг за шагом пошли по пути национально-территориальной федерализации России.
Само собою, начиная с VIII съезда РКПб в марте 1919 (где впервые закипели дискуссии промеж “федералистами” и ортодоксальными “унитаристами-ассимиляторами”), вокруг форм и проявлений этого федерализма было сломано много копий, его административные и культурные рамки то расширялись, то сужались и в общем лишь к середине 60-х годов российский федерализм окончательно стабилизировался, потеряв многие свои ранние черты (например, в виде значительного сужения общественной функции родных языков в автономных образованиях и унификации школы, которая перестала выступать хранительницей этнокультуры малых народов). В таком виде федерализм и перешёл по наследству к новой капиталистической России.
И этот новый российский федерализм в целом продолжает экономически обоснованную политику культурно-языковой унификации и политической централизации, оставляя правда и некоторое пространство для развития культуры нетитульных наций, что не может не радовать немногочисленных любителей этнического разнообразия. Ибо трагических примеров того, к чему приводит агрессивно-насильственная ассимиляция с топорным принуждением к языковому, культурному и религиозному единству слишком много. Россия в этом плане гораздо лучше какой-нибудь Мьянмы, Судана или даже Турции, где унитаристский подход центрального правительства, отрицающего за национальными меньшинствами право на сохранение и развитие своей культуры, традиций и политического представительства привело к затяжным конфликтам.
BY Сóрок сорóк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy."
from ms
