Интервью с Одином: «Раньше вы хотели бессмертия — теперь довольствуетесь лайками»
*Журналист встречается с древним богом. Одноглазый старик в плаще сидит у огня, его копье прислонено к стене. Он говорит низким голосом, и кажется, будто эхо повторяет его слова где-то очень далеко.*
— Говорят, вы приходите только к тем, кто ищет мудрость. Почему согласились на этот разговор?
— Потому что ваше время напоминает мне старое пророчество: когда волки начнут грызть корни дерева, а люди — самих себя. Вы спрашиваете меня не из любопытства. Вы спрашиваете, потому что чувствуете — что-то сломалось.
— Вы говорите о кризисах в Европе? О войнах, миграции, расколах?
— Ха! Разве это ново? Люди всегда воюют, всегда бегут, всегда спорят, чей бог сильнее. Но раньше они хотя бы знали, зачем умирают. Сейчас же вы сражаетесь за абстракции, которые сами не понимаете. Вы отреклись от старых богов, но не нашли новых — только пустые слова: «прогресс», «демократия», «нация». А слова без души — это щепки в бурю.
— Вы вините современность в бессмысленности?
— Нет. Я виню её в трусости. Вы боитесь смотреть в лицо двум вещам: своей дикости и своей святости. Раньше воин знал — он может пасть как зверь, но и взлететь как валькирия. Сейчас вы прячете и то, и другое. Ваши герои — жалкие пародии. Ваши монстры — безликие «системы». Даже страх стал мелким.
— Но разве мы не стали рациональнее?
— Рациональность? Это когда человек, у которого есть все, дрожит от тревоги? Когда целые народы топят друг друга в ненависти из-за прошлого, которое даже не помнят? Вы лишь заменили судьбу — статистикой, магию — алгоритмами, а жертвоприношения — бесконечным потреблением. Но глупость осталась.
— Но разве прогресс, наука, права человека — не доказательство, что мы изменились к лучшему?
— (Хриплый смех) Прогресс? Это когда человек с устройством, вмещающим всю мудрость веков, читает лишь то, что льстит его предрассудкам? Когда вы создали машины, способные разрушить мир, но так и не научились договариваться? Нет, вы не изменились. Вы лишь забыли, кто вы.
— Что бы вы сказали тем, кто ностальгирует по «сильной руке», по эпохе викингов?
— Что они идиоты. Сила без мудрости — это топор в руках ребенка. Да, в мои времена вожди рубили головы — но они хотя бы верили, что за этим стоит что-то большее, чем их гордыня. А эти… они хотят крови, но не готовы к видениям, которые приходят после. Они играют в богов, не зная, что боги — это не власть, а жертва.
*(Один замолкает, его единственный глаз будто смотрит сквозь стены.)*
— Вас называют богом мудрости. Что бы вы сказали тем, кто сегодня кричит о «возрождении традиций», о «новых крестовых походах»?
— Что они глупцы. Традиция — не флаг и не лозунг. Это — память. А память требует *понимания*. Вы можете нацепить на себя кресты или руны, но если за этим лишь злоба — вы лишь марионетки, которых дергают за нитки те же самые страхи.
— Вы упомянули жертву. Вас самого принесли в жертву — себе. Добровольно. Зачем?
— Чтобы увидеть правду. А правда в том, что даже боги не вечны. Мы живем, пока в нас верят. Но дело не в вере как в ритуале — а в том, чтобы признать: внутри человека есть тьма и свет, и они говорят на одном языке. Вы забыли этот язык.
— Как его вспомнить?
— Перестаньте бежать. Слушайте ветер. Иногда он шепчет то же, что и тысячу лет назад: «Ты умрешь. Но сначала — живи».
*(Ветер резко гасит огонь. В последний момент журналист видит, как два ворона взлетают в чёрное окно.)*
Интервью с Одином: «Раньше вы хотели бессмертия — теперь довольствуетесь лайками»
*Журналист встречается с древним богом. Одноглазый старик в плаще сидит у огня, его копье прислонено к стене. Он говорит низким голосом, и кажется, будто эхо повторяет его слова где-то очень далеко.*
— Говорят, вы приходите только к тем, кто ищет мудрость. Почему согласились на этот разговор?
— Потому что ваше время напоминает мне старое пророчество: когда волки начнут грызть корни дерева, а люди — самих себя. Вы спрашиваете меня не из любопытства. Вы спрашиваете, потому что чувствуете — что-то сломалось.
— Вы говорите о кризисах в Европе? О войнах, миграции, расколах?
— Ха! Разве это ново? Люди всегда воюют, всегда бегут, всегда спорят, чей бог сильнее. Но раньше они хотя бы знали, зачем умирают. Сейчас же вы сражаетесь за абстракции, которые сами не понимаете. Вы отреклись от старых богов, но не нашли новых — только пустые слова: «прогресс», «демократия», «нация». А слова без души — это щепки в бурю.
— Вы вините современность в бессмысленности?
— Нет. Я виню её в трусости. Вы боитесь смотреть в лицо двум вещам: своей дикости и своей святости. Раньше воин знал — он может пасть как зверь, но и взлететь как валькирия. Сейчас вы прячете и то, и другое. Ваши герои — жалкие пародии. Ваши монстры — безликие «системы». Даже страх стал мелким.
— Но разве мы не стали рациональнее?
— Рациональность? Это когда человек, у которого есть все, дрожит от тревоги? Когда целые народы топят друг друга в ненависти из-за прошлого, которое даже не помнят? Вы лишь заменили судьбу — статистикой, магию — алгоритмами, а жертвоприношения — бесконечным потреблением. Но глупость осталась.
— Но разве прогресс, наука, права человека — не доказательство, что мы изменились к лучшему?
— (Хриплый смех) Прогресс? Это когда человек с устройством, вмещающим всю мудрость веков, читает лишь то, что льстит его предрассудкам? Когда вы создали машины, способные разрушить мир, но так и не научились договариваться? Нет, вы не изменились. Вы лишь забыли, кто вы.
— Что бы вы сказали тем, кто ностальгирует по «сильной руке», по эпохе викингов?
— Что они идиоты. Сила без мудрости — это топор в руках ребенка. Да, в мои времена вожди рубили головы — но они хотя бы верили, что за этим стоит что-то большее, чем их гордыня. А эти… они хотят крови, но не готовы к видениям, которые приходят после. Они играют в богов, не зная, что боги — это не власть, а жертва.
*(Один замолкает, его единственный глаз будто смотрит сквозь стены.)*
— Вас называют богом мудрости. Что бы вы сказали тем, кто сегодня кричит о «возрождении традиций», о «новых крестовых походах»?
— Что они глупцы. Традиция — не флаг и не лозунг. Это — память. А память требует *понимания*. Вы можете нацепить на себя кресты или руны, но если за этим лишь злоба — вы лишь марионетки, которых дергают за нитки те же самые страхи.
— Вы упомянули жертву. Вас самого принесли в жертву — себе. Добровольно. Зачем?
— Чтобы увидеть правду. А правда в том, что даже боги не вечны. Мы живем, пока в нас верят. Но дело не в вере как в ритуале — а в том, чтобы признать: внутри человека есть тьма и свет, и они говорят на одном языке. Вы забыли этот язык.
— Как его вспомнить?
— Перестаньте бежать. Слушайте ветер. Иногда он шепчет то же, что и тысячу лет назад: «Ты умрешь. Но сначала — живи».
*(Ветер резко гасит огонь. В последний момент журналист видит, как два ворона взлетают в чёрное окно.)*
A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." The S&P 500 fell 1.3% to 4,204.36, and the Dow Jones Industrial Average was down 0.7% to 32,943.33. The Dow posted a fifth straight weekly loss — its longest losing streak since 2019. The Nasdaq Composite tumbled 2.2% to 12,843.81. Though all three indexes opened in the green, stocks took a turn after a new report showed U.S. consumer sentiment deteriorated more than expected in early March as consumers' inflation expectations soared to the highest since 1981. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel.
from us
