Медлительность японской стороны не была связана с желанием продолжать войну. Ее определяли совершенно другие вещи.
В частности, многие историки пишут, что стране, которая никогда не сдавалась и ни разу в своей истории не капитулировала, пришлось совершить колоссальное усилие, чтобы просто все это как-то вменяемо для себя сформулировать. Фиксация американцев на безоговорочной капитуляции не помогала: летом японская сторона готова была уступить все, даже выдать военных преступников на суд – но не готова была отказаться от императора. (Напомню, что императора и так оставили в конце концов, можно было и не городить огород).

Исследования хорошо показывают, что процесс принятия необходимости капитулировать начался до ядерных бомбардировок, шел параллельно с ними, и испытал удивительно мало влияния с их стороны.

На фоне этого отдельно потрясает, что вторую бомбу –в Нагасаки – американцы сбросили скорее по инерции (и сбросили бы и третью, как гласил изначальный план).
Даже Трумэн был не рад, успев пожаловаться, что ему не нравятся убийства "всех этих детей".
(Моя любимая цитата в этой истории).

Закончила ли ядерная бомба войну? Сейчас среди историков царит достаточно согласное мнение, что нет, и что в принципе такое объяснение – просто устоявшийся миф.

В конце концов мы приходим к формулировке генерала Эйзенхауэра – он, один из немногих высокопоставленных военных осудил ядерную бомбардировку, назвав ее «ненужной и незаконной».
Здесь не требуется даже какая-то особенная этика из XXI века, позиции современников вполне достаточно. Как достачно и того обстоятельства, что ни на Токийском, ни на Нюренбергском трибунале никого не судили за неизбирательные бомбардировки гражданских (хотя, напомню, были и конвенции, и моральные нормы, и даже культурные модели) – ручки-то вот они.

Что нам нужно во всей этой истории – так это увидеть простую и вневременную формулу. Стремление быстрее победить любой ценой, плюс дегуманизация противника, плюс ощущение, что нет иного выхода, плюс отказ рассматривать другие пути, плюс отношение к противнику как к единой злодейской массе "без гражданских" — создают коридор, который способен много куда завести.

3/3
начать тут

А вот что немецкая психиатрия – между прочим, одна из самыз развитых тогда – писала по поводу военного ПТСР в Первую мировую.
(Термина ПТСР в то время, конечно, не было, это куда боее позднее изобретение. В ПМВ такое называли по-разному: российские ученые, например, использовали термин "травматический невроз", британские – "shell shock" и т.п.)

«Роберт Гаупп отмечает у так называемых военных невротиков «дефекты этики», в особенности «себялюбие и бесцеремонность», он называет их «безудержными аффективными типами», «асоциальными аутсайдерами», «раздражительными нытиками и склочниками». Причем поляки и евреи якобы заболевают чаще, чем немцы; жители рейнских областей — чаще, чем обитатели Померании; солдаты — чаще и с более яркой картиной болезни, чем офицеры. Характерно, что расистские взгляды были особенно типичны для австрийских психиатров, которые именно с этих позиций осмысливали и объясняли конфликты в армии многонациональной Австро-Венгрии».

«Шандор Ференци указывал на регрессивность личности травмированных, которая соответствует личности «измученного какими-то испугами, склонного жалеть себя, несдержанного, скверного ребенка». Карл Абрахам утверждал, что военные невротики — это лабильные, потерпевшие неудачу в практической жизни люди со сниженной сексуальной активностью и предрасположенностью к гомосексуализму».

«После войны профессор психиатрии Макс Нонне высказался еще яснее: «Старая беда ежедневно возвращалась — война с огромным успехом ежедневно производила дарвиновский отбор, но отбор в обратном смысле: лучшие становились жертвами, физически и психически неполноценные, никчемные и вредители заботливо сохранялись, вместо того чтобы при столь благоприятных обстоятельствах произошло основательное очищение (Katharsis), которое к тому же ореолом героической смерти освятило бы паразитов, сосущих народную силу»

Тут, во-первых, очень характерно, что "военный невроз" воспринимается не как реакция на травматичную ситуацию, а как проявление всяких отклонений и дегенераций, мол, у нормального мужчины такого быть не должно. Это было характерно для большинства тогдашних европейских психиатрических школ.
Во-вторых, обратите внимание, как необычно на наш вкус раскидана иерархия: солдат к «неврозу» склонен больше, чем офицер, поскольку солдат чаще всего выходец из низших сословий, а офицер – из привелегированных. Хотя мы бы ожидали обратного, так как в нашей культуре существует стереотип об особенной утонченности людей из высших слоев + с образованием.

В-третьих, само собой, такой подход страшно вредил, мешал адекватно лечить людей, и породил целый набор бесполезных и калечащих методик. А многие пострадавшие комбатанты свой «невроз» попросту скрывали, опасаясь такого отношения – с понятными последствиями типа роста алкоголизации и т.п.

В-четвертых, вот тут прямо ВИДНО, откуда все-таки взялся нацизм.


Цитаты из: Д. Кауфманн. «Оптимистические умы» и «соглашательские души». К истории культуры и науки в годы Первой мировой войны // Наука, техника и общество России и Германии во время Первой мировой войны / под ред. Э. И. Колчинского, Д. Байрау, Ю. А. Лайус. СПб.: Нестор-История, 2007. С. 345–363.

(Великолепный немецкий плакат из 1916; пусть рядом будут хорошие книги.)

Прочитала в книге про германскую Юго-Западную Африку (одно из заморских владений Германской империи), что тамошние колониальные газеты очень внимательно следили за Русско-японской войной, и были страшно расстроены ее результатом.

Почему? Потому, что с т.з. этих газет "белая раса" проиграла "желтой расе", и такой результат влиял на отношения между расами по всему свету. Дескать, теперь не-белые расы начнут бунтовать, требовать всякого, и перестанут довольствоваться своим подчиненным положением.

Казалось бы, где Юго-Западная Африка, а где Русско-японская война, а вот поди же ты: феномен барнаульства вечен. Ну, или иначе говоря, "оптика решает".
(Фиксация на расах, как и сама терминология — собственность модели, т.е. эпохи, конечно)

Карикатура на сознательного отказчика (после того, конечно, как в Британии в 1916 ввели призыв).

Во-первых, до чего же хорош! (this little pig stayed at home, ну кто из нас)
Во-вторых, очень характерно, что на видном месте тут женские образы – довольно типичный для ПМВ-шной пропаганды заход "А ВОТ ДАЖЕ ЖЕНЩИНЫ"