Правая культура отмены — что это?

В последнее время в политическом телеграме много обсуждают правую культуру отмены в США. После убийства Чарли Кирка людей начали увольнять с работы за неосторожные высказывания о смерти консервативного активиста. Здесь тоже хочу вставить свои пять копеек.

1. Культура отмены не является специфической чертой левого движения. Правые не были против культуры отмены как таковой. Они хотели быть теми, кто отменяет, и не хотели, чтобы отменяли их самих. Людям очень сложно быть нейтральными в политике. Они вспоминают про универсальные правила, такие как свобода слова, только тогда, когда это выгодно их группе.

2. Консервативная культура отмены работает по своим правилам. Людей отменяют не за расизм и сексизм, а за очень условно понимаемую непатриотичность. Примеры такой “патриотической корректности” можно было увидеть после 9/11. Любого, кто выступал против бессмысленной агрессии на Ближнем Востоке, называли врагом Америки. Такая культура отмены напоминает охоту на ведьм, свойственную любому национальному движению.

3. Консервативная культура отмены отличается от левацкой по нескольким пунктам. Во-первых, она трайбалистична. Если прогрессисты определяют, кого мочить на основании идеологии, то консерваторы — на основании принадлежности к группе. Все, кто против нас, заслуживают отмены. “Мы” здесь может отсылать к политической группе: “Ты что-то сказал против нашего Джорджа Флойда Чарли Кирка”. Или же к нации: “Ты что-то сказал против выстрела в хуй нашей священной войны на Ближнем Востоке”.

4. Во-вторых, консервативная культура отмены работает сверху вниз, тогда как левацкая — скорее снизу вверх. У леваков есть огромная куча НКО и активистов, которые готовы нон-стоп составлять расстрельные списки и приводить приговоры в исполнение. Правая культура отмены завязана на государство. По указке президента регуляторы давят на медиа. Вице-президент призывает звонить боссам тех, кто что-то не то сказал про Кирка. Генпрокурор призывает шеймить и увольнять людей. Министр транспорта призывает к увольнению пилотов.

5. У консерваторов нет низовых политических активистов, которым действительно важна политика. Среди них меньше людей с высшим образованием. Они недопредставлены на госслужбе, реже митингуют, практически не читают прессу. Для низовой охоты на ведьм нужна база заряженных людей, которой у них нет. Поэтому они и могут лишь опираться на государство.

6. Консервативная культура отмены напоминает самую обычную охоту на ведьм, которую объявляют диктаторы в авторитарных режимах. В США авторитарного режима нет, поэтому такая культура отмены здесь гораздо менее репрессивна. Тому же Киммелу довольно быстро вернули передачу.

7. Как отмечает Ричард Хананья, прогрессивная культура отмены ограничивает свободу гораздо сильнее. Она более эффективна: ведь является низовым феноменом и приводится в исполнение образованными элитами. Такая культура отмены осуществляется интеллигенцией, теми, кто по идее и должен защищать свободу и демократию.

8. Обе культуры отмены являются следствием сложных социальных процессов, ключевым из которых является поляризация. Когда политические лагеря отдаляются друг от друга, они все меньше готовы соблюдать общие правила и все больше — навязывать свои правила оппонентам.

У поведенческого экономиста Лайонела Пейджа прочитал интересный тейк о политическом насилии. Желание убить своего политического оппонента имеет эволюционные корни. Наши психологические механизмы формировались в среде, где убийство действительно могло быть решением социального конфликта.

Со временем среда изменилась. Современные общества основаны на кооперации. Благодаря тому, что в теории игр называют повторяющимися взаимодействиями, мы гораздо больше доверяем друг другу, чем наши предки. У нас есть социальные нормы, которые запрещают насилие, а также создают рамку для мирного урегулирования конфликтов. В современных обществах, особенно в демократиях, политическое насилие не может быть эффективным.

Пейдж пишет, что фантазии о политическом насилии — это рудимент, часть нашего тёмного эволюционного прошлого. Среда изменилась, а наши психологические механизмы ещё не успели под неё подстроиться.

Небольшой совет. Когда воруете мой пост, убирайте в нем ссылку на другой мой пост. Так менее палевно!

Идеи французских философов, на которых основана повесточка, весьма циничны. Фуко относился к идее прогресса со скепсисом: мы можем заменить одни властные отношения на другие, но никогда не отказаться от них полностью или прийти к таким отношениям, которые были бы совместимы со свободой. Как пишет Яша Мунк, Фуко воспринял бы современную повесточку как очередную инкарнацию репрессивных властных отношений, вплетённых в повседневность. Этот пессимизм перекочевал в американскую академию. Так, основатель критической расовой теории Деррик Белл не верил, что расы в принципе могут сосуществовать друг с другом.

Противоречие между цинизмом и желанием бороться с несправедливостью — ключевое для воукизма. С одной стороны, эти люди хотят поменять общество. С другой, их взгляды на мир настолько циничны, что неясно, как мир может поменяться. У активистов есть готовая программа, но из-за цинизма её никогда не будет достаточно. Её саму всегда можно подвергнуть критике за излишний оптимизм в отношении будущего. Видимо, активисты рассчитывают, что на каком-то витке деконструкции социальный порядок так треснет, что всё магическим образом поменяется. Отсюда почти мистические рассуждения повесточных авторов о будущем освобождении.

Назвать прогрессивным такое мировоззрение можно лишь с большой натяжкой. Вера в прогресс и цинизм — вещи противоположные.

Мунк, Я. (2025). Ловушка идентичности: История об идеях и власти в наше время. Individuum.

У Роба Хендерсона прочитал интересный тейк о том, почему существует вотэбаутизм. Эту стратегию постоянно использовала советская пропаганда. Вместо того чтобы отвечать на критику действий СССР, она начинала обвинять критиков в том, что они сами делают то же самое. Сегодня к вотэбаутизму прибегает каждый второй политический спикер.

Хендерсон пишет, что основное преимущество вотэбаутизма в том, что нападение более эффективно, чем защита. Вместо того чтобы обсуждать собственные действия, гораздо выгоднее перевести разговор на критикующего и заставить его оправдываться. С точки зрения аргументации такой прием является запретным: тот факт, что другой сделал что-то плохое, не снимает ответственности с вас. Однако кому есть дело до правил аргументации в политическом споре?

Самое плохое, что можно сделать, отвечая на вотэбаутизм, — это начать оправдываться. Во-первых, вы позволяете вашему оппоненту уйти от ответа нечестным путем. Во-вторых, тот, кто оправдывается, всегда выглядит слабее в глазах аудитории. Нужно сразу указывать на запрещенный прием и заставлять вашего оппонента отвечать на претензию по существу.

Читаю книгу про важность статуса в международных отношениях. Автор приводит интересный пример из российской внешней политики. Владимир Путин несколько раз отказывался от поездки на G8 в Кэмп-Дэвиде в 2012 году. Вместо него тогда поехал премьер-министр Дмитрий Медведев.

Почему? Исследователи считают, что всё дело в статусных играх. Путину пришлось бы уехать, когда другие лидеры поехали бы оттуда на саммит НАТО в Чикаго, куда он не был приглашен. Путин, по мнению исследователей, воспринимал такой отъезд как нечто унизительное.

Renshon, J. (2017). Fighting for Status: Hierarchy and Conflict in World Politics. Princeton University Press.

Недавно я провёл исследование и выяснил, что у меня самые крутые в мире подписчи:цы!

Нас уже 3к (от слова "кило", что переводится как тыщща) и я очень ценю ваше доверие. В своих постах я действительно пытаюсь не просто рассказать о каком-то интересном исследовании, но и вскрыть его механизм, показать его дизайн/устройство, чтобы к нему было больше доверия.

Отсюда и игра слов в названии канала. Political sins – это про то, что у любого научного метода есть свои погрешности и недостатки, и настоящая популяризация науки обретает силу, когда ты не боишься их демонстрировать и учитывать.

Также хочу выразить благодарность репостившим меня каналам:

- Миша и political science (меньше разборов статей, но много электоральной аналитики)

- Политфак на связи

- Non-Partisan

- Politicanimals (старое название казалось мне более концептуальным, оставлю его, олдфагом себя покажу)

И поделиться каналами по методологии, которой я уделяю слишком мало внимания в последнее время:

- Доказательный пробел

- Выше квартилей

- Наука и данные

- ЛССИ/LCSR

- Рюмочная ИПП

Новые посты скоро будут,
оставайтесь настроенными! (Stay tuned)

Очень крутое объяснение того, что такое либертарианство от философов Джессики Флэниган и Кристофера Фреймана:

Одним предложением либертарианство можно передать так: «Государство — не что-то особенное». Либертарианцы считают, что государственные чиновники подчиняются тем же моральным нормам, что и обычные люди. Если было бы неправильно, чтобы бариста силой заставлял вас бросить курить «ради вашего блага», то столь же неправильно, когда это делает сенатор. Исходная посылка проста: в политике люди не становятся ни мудрее, ни добрее, чем в повседневной жизни — вы тот же человек в кабинке для голосования, что и на работе, дома или в магазине.

Поскольку государство не особенное, действует сильная моральная презумпция против вмешательства в жизнь людей. Каждый раз, когда должностные лица принимают и исполняют законы, они прибегают к угрозам применения силы от имени государства, чтобы принудить людей изменить своё поведение. В большинстве случаев обычные люди не должны сталкиваться с угрозами насилия — даже если у угрожающего громкий титул или жетон на груди.

Либертарианцы — это не люди, которые фетишизируют права собственности. Мы просто считаем, что на государство должны распространяться те же моральные стандарты, что и на обычных граждан.

Flanigan, J., & Freiman, C. (2025). Libertarianism: The Basics. Routledge.

Тот факт, что MAGA открыли для себя Карла Шмитта, многое говорит об этих людях. Для Шмитта политика — это не про идеи, а про самый примитивный трайбализм. Он нравится им не потому, что написал что-то умное — со Шмиттом такого не случалось. Его теория о том, что политика — это про друзей и врагов, а не про принципы, просто соответствует интуитивным представлениям глупых людей о политике. Им не интересны идеи. Они просто хотят кидать камнями в другую группу. Поэтому же Шмитт так популярен в некоторых кругах российской академии.

Забавный мысленный эксперимент от философа Майкла Хьюмера. Он хорошо показывает, как либертарианцы относятся к демократии:

Вы пошли выпить с несколькими коллегами и аспирантами. Вы увлечённо обсуждаете философию, и тут кто-то спрашивает, кто будет платить по счёту. Обсуждают разные варианты. Один коллега предлагает разделить счёт поровну между всеми. Вы предлагаете, чтобы каждый заплатил за свои напитки. Тогда один аспирант предлагает, чтобы вы заплатили за всех. Не желая тратить столько денег, вы отказываетесь. Но студент настаивает: «Давайте проголосуем». К вашему ужасу, они и правда голосуют — и выходит, что все за столом, кроме вас, хотят, чтобы вы оплатили всё. «Ну вот и решили, — заявляет студент. — Платите».

Huemer, M. (2013). The Problem of Political Authority. Palgrave Macmillan UK.

Пожалуйста, кто-нибудь расскажите Станкевичюсу, что такое минархизм / минимальное государство.

Американцы лучше относятся к человеку из Азии, если он (или она) имеет лишний вес. Когда азиат набирает вес, он воспринимается как "настоящий" американец. Но эффект не распространяется на другие расы.

Нет, у вас нет права не видеть мигрантов

На дебатах с Арсентием Тропаревским Александр Станкевичюс высказал следующий аргумент в защиту миграционных ограничений: у жителей Запада есть право на свою культуру — для того чтобы его защитить, они могут закрыть границы для чужаков. Я считаю этот аргумент слабым и далее объясню, почему.

Начнем с эмпирических предпосылок. Этот аргумент основан на допущении, что мигранты сильно поменяют культуры западных стран. Но действительно ли культура Запада так слаба, что рухнет под натиском мигрантов? Есть несколько оснований сомневаться в таком исходе.

Во-первых, культура Запада невероятно популярна. Люди смотрят западные фильмы и сериалы, слушают западную музыку. В более чем сотне стран мира есть McDonald’s, и почти во всех продается Coca-Cola. Исследования показывают, что глобализация привела к тому, что ценности людей по всему миру сдвинулись в сторону западных. Люди из других стран любят западную культуру и готовы ее перенимать.

Во-вторых, люди, которые приезжают на Запад, ближе к нему культурно. Мигранты — это не случайные люди из своих стран. Процесс миграции представляет собой процедуру отбора. Люди, которые готовы переехать, склонны разделять западные ценности в большей степени, чем остальные представители популяции. Исследователи используют эту гипотезу, чтобы объяснить сходство между мигрантами и местными. Например, именно так они объясняют, почему политические предпочтения мигрантов в США практически не отличаются от американских.

В-третьих, открытость к другим культурам — это составная часть культуры Запада. Либерализм — это фундаментальная западная ценность. Если Запад от нее откажется, то он перестанет быть Западом и станет гораздо ближе к авторитарным и консервативным странам Ближнего Востока. На самом деле, защитники «западных» ценностей, вроде Александра, очень похожи на исламистов, которых они так сильно не любят. Возможно, таких нативистов-праваков тоже надо интегрировать в западную культуру?

Теперь обратимся к нормативным предпосылкам аргумента Александра. Безусловно, у людей есть интерес в том, чтобы поддерживать свою культуру. Но могут ли они использовать насилие для того, чтобы реализовать свой интерес? Ограничения миграции основаны на насилии — государство применяет его, чтобы не пустить мигрантов в страну. Это насилие наносит вред как мигрантам, так и местным жителям. Мигрантов оно лишает возможности колоссально улучшить свой уровень жизни. Местных это насилие лишает возможности вступить в экономические отношения с мигрантами.

Рассмотрим мысленный эксперимент, который вдохновлен философом Майклом Хьюмером. Представьте, что вы русский православного вероисповедания. Вы живете в районе с такими же, как вы, православными русскими. В какой-то момент в вашем районе начинают массово селиться католики с литовскими фамилиями. Можете ли вы применить силу, чтобы сохранить культуру вашего района? Например, не давать этим людям проводить службы? Или просто выселить их из вашего района и не давать новым католикам купить или снять здесь квартиру? Очевидно, что нет. Так почему государство может делать то же самое по тем же самым основаниям в отношении мигрантов?

Аргумент Александра на дебатах был довольно слабым. Свобода передвигаться и жить там, где ты захочешь, — это базовая человеческая свобода. Государство не может ее ограничить просто потому, что кто-то не хочет видеть на улице людей другой культуры.

P.S. Важно отметить: я не против ограничений миграции как таковых. Я против таких ограничений на основании аргумента, который приводит Александр. Есть другие аргументы, более достойные рассмотрения.

Американцы считают, что в экономике все хорошо, когда их кандидат находится у власти. Они начинают считать, что все плохо, когда побеждает кандидат от другой партии.

Джон Стюарт Милль считал, что участие в политике сделает людей лучше и умнее. На деле ваш IQ падает пунктов на 20 и вы превращаетесь в первобытного человека, которому очень хочется покидаться камнями в членов другого племени.

Мешать бедным, страдающим людям найти работу — вот что действительно аморально. Не давать своей экономике расти — аморально.

Люди по типу Станка хотят причинять людям боль и делать их бедными — лишь бы вокруг них были белые люди.

Если это не про цвет кожи, то в чем проблема пускать больше мигрантов? Особенно тех, кто готов работать.

Возможно, вы считаете, что культура действительно под угрозой от мигрантов, но на дебатах я не услышал от вас вменяемых доказательств. Только черрипикинг и алармизм: "Ууууу махмуды понаехали и собираются трахать наших женщин!!!!! А что если махмуд трахнет твою дочку????!!!!!"

Я думаю, что именно поэтому Пожарский не хочет с вами дебатировать: много эмоций, мало логики и фактов.

Культура Запада — это культура открытости и либерализма. Если вы хотите от этой открытости отказаться, то вы уподобляетесь тем "дикарям" из других культур, которых вы так ненавидите. Писал об этом подробнее в своем разборе дебатов.

Яша Мунк пишет, что левая культура отмены в США начала набирать обороты после того, как Трамп стал президентом. Мунк объясняет это следующим психологическим механизмом.

Для леваков Трамп — абсолютное зло. Сначала они думали, что у них получится довести дело до импичмента, но довольно быстро поняли, что ничего не выйдет. Из-за этого чувства беспомощности они переключили свою агрессию на тех, до кого могли дотянуться. Причём под огонь чаще всего попадали другие леваки — их обвиняли в том, что они недостаточно следуют прогрессивным нормам.

Подумал, что что-то похожее случилось с российской оппозицией. "Белое пальто" и бесконечные срачи можно объяснить схожим психологическим механизмом.

Мунк, Я. (2025). Ловушка идентичности: История об идеях и власти в наше время. Individuum.

По мнению националиста Романа Юнемана, русские не заслужили быстрой и дешевой доставки. Мы должны страдать.

Национализм во многом схож с левыми идеями. Если брать за основу классическое определение Геллнера, то национализм — это идеология, согласно которой политические границы должны совпадать с культурными. Достичь такой культурной гомогенности невозможно без государственного вмешательства.

Создание национального государства — это всегда ассимиляция тех, кто не похож на правящую верхушку. Этнические меньшинства должны либо стать частью нации, либо отправиться в изгнание/быть убитыми. Нацбилдинг часто сопровождался подогреваемыми государством этническими чистками.

Когда государство уже создано, оно по сути монополизирует рынок культуры. Как отмечал Бенедикт Андерсон, все члены нации не могут быть знакомы друг с другом. Для поддержания культуры на таком большом масштабе требуется государственное вмешательство. Культура насаждается в государственных школах, распространяется через подконтрольные государству средства массовой информации.

Национальные флаги, символы, гимны — все это нужно государству, чтобы напомнить разным людям, что они все-таки единое целое. Национальные культуры вряд ли бы существовали в условиях спонтанного порядка.

Национализм также тесно связан с идеей равенства. Он пришел на смену традиционным обществам, где наблюдалось четкое деление на сословия. Идея нации уравнивала их между собой — ведь члены разных сословий являются частью единой нации. Националисты не только призывают к равенству статусов, но часто выступают за государственную поддержку наименее преуспевающих членов нации.

Многие национальные проекты изначально вообще были социалистическими. Хорошим примером здесь может послужить Израиль. Современные националисты в большинстве своем поддерживают государство всеобщего благосостояния. Также они призывают к протекционизму на рынке труда: государство должно "защитить" своих работников от мигрантов, которые якобы крадут их работу.

Сегодня мы вряд ли бы назвали националистов левыми. Я здесь не хочу играть в наперстки и менять значение слов. Однако национализм содержит в себе идеи, которые мы исторически ассоциировали с левым движением: государственное вмешательство и стремление к равенству. Хорошо это или плохо — решать читателю.

Меня всегда удивляло, что социалисты одновременно ненавидят корпорации и выступают за плановую экономику.

Левый философ Элизабет Андерсон справедливо замечает, что социалистические режимы прошлого имеют сходство с большими корпорациями. Это такие же авторитарные фирмы, которые управляются сверху вниз, только в масштабе государства и с ещё большим контролем за своими сотрудниками. Если власть босса хоть как-то ограничивается рыночными механизмами и политическими институтами, то власть коммунистического диктатора не ограничена ничем.

И это не баг, а фича. Советские коммунисты были в полном восторге от капиталистических фирм. Бухарин и Преображенский в «Азбуке коммунизма» писали, что социалистическое государство должно быть одной большой артелью:

Если все фабрики, заводы, всё сельское хозяйство есть одна громадная артель, понятно, что здесь должно быть всё рассчитано: как распределить рабочие руки между разными отраслями промышленности, какие продукты и сколько их нужно произвести, как и куда направить технические силы и так далее — всё это нужно заранее, хотя бы приблизительно, рассчитать и сообразно с этим действовать… Без общего плана и общего руководства, без точного учёта и подсчёта никакой организации нет. В коммунистическом строе такой план есть.

Так же как директор планирует производство, социалистическое правительство должно планировать всю экономику. Для коммунистов реальной проблемой была не капиталистическая фирма, а лишь рынок с его хаосом и несправедливостью.