Он тяжело опустился в кресло. Какая-то невероятная усталость накатила на него. Ноги больше не хотели ходить, а тем более, бежать, руки не слушались, в сердце что-то противно ныло и нестерпимо давило. Так уже бывало и раньше. Он даже знал, как с этим бороться – присесть в кресло, любимое, очень старое, затертое, а местами уже протертое до дыр , с торчащими во все стороны нитками, закрыть глаза. Вздремнуть. Но не спать. Дрема, сладкая, спасительная, не сразу, но постепенно уносила его сперва в недавнее и очень бытовое прошлое…ссора с соседкой, да не с одной (с ними всю жизнь как-то не ладил) … спор с продавщицей в хлебном ларьке (снова обсчитала со сдачей!) … ранняя очередь во дворе за домашним молоком, не опоздать бы завтра (то, что продают в магазинах, пить невозможно), да и привык уже, много лет покупал не сколько для себя, сколько для сына …. Вот уже и сын живет в соседнем городе, в оперном театре поет!!, а привычка осталась.
Он привык заботиться о нем с того самого дня, как еще в молодости умерла жена. И все бы вокруг поняли, если б молодой и интересный оставил маленького сына на попечение бабушек, но он стал ему и папой, и мамой. В нем даже что-то женское появилось, что-то от домохозяек, живущих исключительно бытом и детьми, местами даже по-женски истеричное. Но он хотел, чтобы его мальчик ни в чем не нуждался, никем не был обижен, чтобы выучился, чтоб мечты его мальчика исполнялись…. Давно не слышал его…Сквозь дрему, окутавшую его коконом сладкого покоя и ленивой безмятежности, почувствовал, как кольнуло в сердце ... Ах да, невестка (с ней как-то сразу не сложились отношения после свадьбы) … Вот и недавно, когда это было?! – на прошлой неделе или в прошлом месяце или прошлой зимой – ему что-то не понравилось, как она с его мальчиком, он ведь не только папа, но и мама (а у мам с невестками всегда все непросто) ... Она вспыхнула, сын надулся, хлопнули дверью… Когда же это было? …. В последнее время память подводит. … Надо будет съездить к ним в гости, черт с ней, с невесткой! Благо автобус ходит, два часа, и он в кругу семьи, со своим мальчиком, с его детьми. Он научился прощать обиды ему, да он на него никогда и не сердился по-настоящему, любил беззаветно… Не то, что с другими людьми, всем остальным обид не прощал…
Как-то холодно стало, прям зябко, как в промозглом ноябре. Странно … на дворе-то стоит июль, жаркий в наших краях. … Укутаться бы… Надо встать за пледом, но так не хочется… Да и не согреет он, холодно как-то изнутри…Отдохнуть немного и позвонить, услышать его голос, узнать, что ел сегодня с утра и что будет петь в концерте вечером… а пока спать, чтобы потом позвонить… спать… позвонить … спать… спать ...
Он просидел в кресле два месяца. Тревогу забила почтальон. Она дважды приносила пенсию, которую в этих краях ждут, как манну небесную. В день пенсии здесь не выходят из дома. Почтальон очень удивилась, когда он не открыл в первый раз, наверное, подумала она, уехал к сыну, это единственная веская причина. Когда он не открыл во второй, она поняла, что причина более весомая, чем свидание с сыном.
А они так и не встретились. Даже приехав провести все необходимые в таких случаях процедуры, сын не смог спать в отчем доме…
Он тяжело опустился в кресло. Какая-то невероятная усталость накатила на него. Ноги больше не хотели ходить, а тем более, бежать, руки не слушались, в сердце что-то противно ныло и нестерпимо давило. Так уже бывало и раньше. Он даже знал, как с этим бороться – присесть в кресло, любимое, очень старое, затертое, а местами уже протертое до дыр , с торчащими во все стороны нитками, закрыть глаза. Вздремнуть. Но не спать. Дрема, сладкая, спасительная, не сразу, но постепенно уносила его сперва в недавнее и очень бытовое прошлое…ссора с соседкой, да не с одной (с ними всю жизнь как-то не ладил) … спор с продавщицей в хлебном ларьке (снова обсчитала со сдачей!) … ранняя очередь во дворе за домашним молоком, не опоздать бы завтра (то, что продают в магазинах, пить невозможно), да и привык уже, много лет покупал не сколько для себя, сколько для сына …. Вот уже и сын живет в соседнем городе, в оперном театре поет!!, а привычка осталась.
Он привык заботиться о нем с того самого дня, как еще в молодости умерла жена. И все бы вокруг поняли, если б молодой и интересный оставил маленького сына на попечение бабушек, но он стал ему и папой, и мамой. В нем даже что-то женское появилось, что-то от домохозяек, живущих исключительно бытом и детьми, местами даже по-женски истеричное. Но он хотел, чтобы его мальчик ни в чем не нуждался, никем не был обижен, чтобы выучился, чтоб мечты его мальчика исполнялись…. Давно не слышал его…Сквозь дрему, окутавшую его коконом сладкого покоя и ленивой безмятежности, почувствовал, как кольнуло в сердце ... Ах да, невестка (с ней как-то сразу не сложились отношения после свадьбы) … Вот и недавно, когда это было?! – на прошлой неделе или в прошлом месяце или прошлой зимой – ему что-то не понравилось, как она с его мальчиком, он ведь не только папа, но и мама (а у мам с невестками всегда все непросто) ... Она вспыхнула, сын надулся, хлопнули дверью… Когда же это было? …. В последнее время память подводит. … Надо будет съездить к ним в гости, черт с ней, с невесткой! Благо автобус ходит, два часа, и он в кругу семьи, со своим мальчиком, с его детьми. Он научился прощать обиды ему, да он на него никогда и не сердился по-настоящему, любил беззаветно… Не то, что с другими людьми, всем остальным обид не прощал…
Как-то холодно стало, прям зябко, как в промозглом ноябре. Странно … на дворе-то стоит июль, жаркий в наших краях. … Укутаться бы… Надо встать за пледом, но так не хочется… Да и не согреет он, холодно как-то изнутри…Отдохнуть немного и позвонить, услышать его голос, узнать, что ел сегодня с утра и что будет петь в концерте вечером… а пока спать, чтобы потом позвонить… спать… позвонить … спать… спать ...
Он просидел в кресле два месяца. Тревогу забила почтальон. Она дважды приносила пенсию, которую в этих краях ждут, как манну небесную. В день пенсии здесь не выходят из дома. Почтальон очень удивилась, когда он не открыл в первый раз, наверное, подумала она, уехал к сыну, это единственная веская причина. Когда он не открыл во второй, она поняла, что причина более весомая, чем свидание с сыном.
А они так и не встретились. Даже приехав провести все необходимые в таких случаях процедуры, сын не смог спать в отчем доме…
On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%.
from us
