Впервые о Гонсало Лира я написал в 2022 году, в апреле. В США тогда все плевать хотели, что Лира бросили в застенки харьковского СБУ. Я тогда узнал, что его пытают, и был уверен, что его убьют.
Но ему повезло выйти на свободу в мае 2022 года. И Гонсало - поразительной смелости человек - остался в Харькове и продолжал писать правду об украинских нацистах. Тогда в 2023 году его снова схватили, и тут уж не стали мелочиться и щапытали до смерти. О его гибели стало известно в январе 2024 года. Тогда я написал о нем во второй раз. Также о Гонсало Лире я написал в своей книге "Информационные войны от Трои до Бахмута", отдавая дань памяти этому человеку беспримерной мужественности.
В третий раз в своем ТГ я написал о Гонсало Лире, когда 16 февраля 2024 года президент США Джо Байден в течение примерно 3 минут в своем выступлении рассказывал о том, что вот, умер, понимаешь, Навальный (иноагент). И поразительно было для меня то, что о каком-то русском иноагенте Байден говорит три минуты, а о замученном СБУ гражданине Америки Гонсало Лире - ни разу даже не заикнулся за все время.
Но ничего, ушел Байден и новые власти США все же вспомнили о том, как Зеленский запытал и убил гражданина США.
Еще раз прощай, Лира. Ты был настоящим человеком. И я надеюсь, что там, на том свете, ты еще сможешь сверху посмотреть как Байден и Зеленский будут в самом аду жариться на соседних сковородках. А в свободном от нацистов Харькове появится улица твоего имени (к примеру, вместо улицы Скрипника или Дарвина). И памятник тебе поставят рядом с памятником Тарасу Шевченко, на Сумской улице, в 50 метрах от того самого здания - Мироносицкая дом 2, где тебя истязали и убивали.
Впервые о Гонсало Лира я написал в 2022 году, в апреле. В США тогда все плевать хотели, что Лира бросили в застенки харьковского СБУ. Я тогда узнал, что его пытают, и был уверен, что его убьют.
Но ему повезло выйти на свободу в мае 2022 года. И Гонсало - поразительной смелости человек - остался в Харькове и продолжал писать правду об украинских нацистах. Тогда в 2023 году его снова схватили, и тут уж не стали мелочиться и щапытали до смерти. О его гибели стало известно в январе 2024 года. Тогда я написал о нем во второй раз. Также о Гонсало Лире я написал в своей книге "Информационные войны от Трои до Бахмута", отдавая дань памяти этому человеку беспримерной мужественности.
В третий раз в своем ТГ я написал о Гонсало Лире, когда 16 февраля 2024 года президент США Джо Байден в течение примерно 3 минут в своем выступлении рассказывал о том, что вот, умер, понимаешь, Навальный (иноагент). И поразительно было для меня то, что о каком-то русском иноагенте Байден говорит три минуты, а о замученном СБУ гражданине Америки Гонсало Лире - ни разу даже не заикнулся за все время.
Но ничего, ушел Байден и новые власти США все же вспомнили о том, как Зеленский запытал и убил гражданина США.
Еще раз прощай, Лира. Ты был настоящим человеком. И я надеюсь, что там, на том свете, ты еще сможешь сверху посмотреть как Байден и Зеленский будут в самом аду жариться на соседних сковородках. А в свободном от нацистов Харькове появится улица твоего имени (к примеру, вместо улицы Скрипника или Дарвина). И памятник тебе поставят рядом с памятником Тарасу Шевченко, на Сумской улице, в 50 метрах от того самого здания - Мироносицкая дом 2, где тебя истязали и убивали.
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from pl
