В студенческие времена, если надо было что-нибудь до вечера не забыть, я рисовала на руке какую-нибудь закорючку: глянула — вспомнила (иногда получалось, как у Невилла Долгопупса с напоминалкой, — забывала, что именно забывала, но в целом инструмент рабочий). Вот «Записки на запястьях», книга городской прозы Ольги Паволги, лонг-лист «Нацбеста» в 2011-м, показалась мне — в самом хорошем смысле — расширенной и улучшенной версией такой закорючки.
Она собрала маленькие, мимолетные, почти неуловимые (тем и дорогие) наблюдения, впечатления, зарисовки и воспоминания, истории в одном действии, одновременно очень личные и очень узнаваемые. Ну правда, если сразу не записать забавное про то, что мраморный дог похож на необсохший морской камушек, а нераскрывшиеся маки — на взволнованные зеленые сперматозоиды, легко забыть. И у этих на первый взгляд разрозненных записочек есть структура, логика и композиция. А если кому хочется совершить мысленное сентиментальное путешествие в нулевые, когда еще пользовались ICQ и читали Гришковца, — вот и попутчик.
То, что Ольга Паволга — в первую очередь фотограф и иллюстратор (в этом качестве она, например, с Верой Полозковой сотрудничала), добавляет ее взгляду концентрации и цепкости. Вообще такого рода книжки открывают работу мысли человека, который их писал, — он будто впускает внутрь своей черепной коробки и показывает, как там у него шестеренки крутятся. И не надо стоять на цыпочках с претензией разгадать величие замысла — можно читать просто и наивно, удивляться и радоваться.
Впрочем, рассказывать про «Записки на запястье» лучше, показывая, так сказать, «товар лицом». Мне вот эти очень понравились.
💭«Когда я смотрю на ожидающих оценок запыхавшихся, ослепительных молодых фигуристов в блестящих костюмах и пожилых, спокойных, невзрачных тренеров рядом с ними, все время думаю, что так и выглядят в паре мои поступки и мой здравый смысл. Облажавшийся пацан в перьях и грустный умный дядька».
💭«Мои и Сережины родители разъехались на лето. Мы провожали их по очереди. Сажали на поезда и самолеты, помогали нести вещи, махали вслед. Потом они звонили нам, рассказывали, что дорога была легкой, а местная погода не очень, и велели чаще есть суп и не забывать выносить мусор. Почему смерть не может быть такой же?»
💭«Интересно, зачем переживают творческие люди, у которых случается период пустоты, когда нечего сказать. Я, к примеру, всегда представляю, что вдохновение — это когда Бог наливает тебе рюмку. Или себе. И вот иногда он ведь должен говорить: “Пропущу”».
💭«Смотрела в ночное небо, жалела, что ни одной звезды не знаю по имени, но потом решила, что все равно местные называют их иначе».
💭«А если и смерть заканчивается так же быстро, как отпуск? Моргнуть не успеешь, опять тебе выдают все привычное, как в тюрьме, — линялые брюки, шапочку, гирю на ногу. Рожают опять. Конечно, заорешь».
💭«Оказалось, что мерзавец и подлец не могут быть взаимозаменяемыми понятиями. Мне сказали, что мерзавцами называли воров, которых обливали холодной водой на морозе в наказание. А подлецами тех, кто эту воду на них лил. Я всегда чувствовала, что мерзость лучше подлости».
💭«Шла домой, формулировала, без дураков, смысл своей жизни. Подхожу, на двери белеет объявление и написано “Памятка жильцу”. Ничего себе, думаю, как они Библию ужали».
💭«Количество прожитого тобой времени можно определить по тем моментам, когда тебе хочется говорить друзьям и любимым фразу “и это пройдет”. Раньше ты лепетал ее, когда им было плохо, в утешение. Теперь молчишь ее, когда они счастливы».
В студенческие времена, если надо было что-нибудь до вечера не забыть, я рисовала на руке какую-нибудь закорючку: глянула — вспомнила (иногда получалось, как у Невилла Долгопупса с напоминалкой, — забывала, что именно забывала, но в целом инструмент рабочий). Вот «Записки на запястьях», книга городской прозы Ольги Паволги, лонг-лист «Нацбеста» в 2011-м, показалась мне — в самом хорошем смысле — расширенной и улучшенной версией такой закорючки.
Она собрала маленькие, мимолетные, почти неуловимые (тем и дорогие) наблюдения, впечатления, зарисовки и воспоминания, истории в одном действии, одновременно очень личные и очень узнаваемые. Ну правда, если сразу не записать забавное про то, что мраморный дог похож на необсохший морской камушек, а нераскрывшиеся маки — на взволнованные зеленые сперматозоиды, легко забыть. И у этих на первый взгляд разрозненных записочек есть структура, логика и композиция. А если кому хочется совершить мысленное сентиментальное путешествие в нулевые, когда еще пользовались ICQ и читали Гришковца, — вот и попутчик.
То, что Ольга Паволга — в первую очередь фотограф и иллюстратор (в этом качестве она, например, с Верой Полозковой сотрудничала), добавляет ее взгляду концентрации и цепкости. Вообще такого рода книжки открывают работу мысли человека, который их писал, — он будто впускает внутрь своей черепной коробки и показывает, как там у него шестеренки крутятся. И не надо стоять на цыпочках с претензией разгадать величие замысла — можно читать просто и наивно, удивляться и радоваться.
Впрочем, рассказывать про «Записки на запястье» лучше, показывая, так сказать, «товар лицом». Мне вот эти очень понравились.
💭«Когда я смотрю на ожидающих оценок запыхавшихся, ослепительных молодых фигуристов в блестящих костюмах и пожилых, спокойных, невзрачных тренеров рядом с ними, все время думаю, что так и выглядят в паре мои поступки и мой здравый смысл. Облажавшийся пацан в перьях и грустный умный дядька».
💭«Мои и Сережины родители разъехались на лето. Мы провожали их по очереди. Сажали на поезда и самолеты, помогали нести вещи, махали вслед. Потом они звонили нам, рассказывали, что дорога была легкой, а местная погода не очень, и велели чаще есть суп и не забывать выносить мусор. Почему смерть не может быть такой же?»
💭«Интересно, зачем переживают творческие люди, у которых случается период пустоты, когда нечего сказать. Я, к примеру, всегда представляю, что вдохновение — это когда Бог наливает тебе рюмку. Или себе. И вот иногда он ведь должен говорить: “Пропущу”».
💭«Смотрела в ночное небо, жалела, что ни одной звезды не знаю по имени, но потом решила, что все равно местные называют их иначе».
💭«А если и смерть заканчивается так же быстро, как отпуск? Моргнуть не успеешь, опять тебе выдают все привычное, как в тюрьме, — линялые брюки, шапочку, гирю на ногу. Рожают опять. Конечно, заорешь».
💭«Оказалось, что мерзавец и подлец не могут быть взаимозаменяемыми понятиями. Мне сказали, что мерзавцами называли воров, которых обливали холодной водой на морозе в наказание. А подлецами тех, кто эту воду на них лил. Я всегда чувствовала, что мерзость лучше подлости».
💭«Шла домой, формулировала, без дураков, смысл своей жизни. Подхожу, на двери белеет объявление и написано “Памятка жильцу”. Ничего себе, думаю, как они Библию ужали».
💭«Количество прожитого тобой времени можно определить по тем моментам, когда тебе хочется говорить друзьям и любимым фразу “и это пройдет”. Раньше ты лепетал ее, когда им было плохо, в утешение. Теперь молчишь ее, когда они счастливы».
#книгинарусском #ОльгаПаволга
BY Ксюша и книжки
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said.
from pl
