Forwarded from ку-ку
#вдень
Победы расскажу про подвиг музейщиц — моих сверстниц, про который знают единицы в силу когда-то секретности данных, а должны знать все. Эти женщины вместе с коллегами-мужчинами создали филиал Третьяковки в Новосибирском оперном театре и спасли сокровища Галереи, ГМИИ, «Царского Села» и ещё минимум 15 музеев. Пишу «минимум», так как точных цифр и единого материала до сих пор нет. Данные семи архивов и перечисленных музеев легли в основу моего исследования этой темы, которое используется при создании фильма НОВАТа для ТВ «Россия».
Эвакуация икон Рублева, полотен передвижников, импрессионистов и другого нашего музейного достояния потребовала места, куда не дойдёт враг. Выбор пал на закрытый тогда Новосибирск, где без широкой огласки возводился сложный по архитектуре и инженерии и самый большой в мире оперный театр — тогда Дом науки и культуры. В считанные дни после начала войны туда уже под бомбами из Москвы и Ленинграда перевезли ценности первого ряда.
Музейщики не знали, куда и как надолго едут с произведениями. Операция проходила под грифом секретности. Они ехали в летних платьях и костюмах с чемоданами на неделю недалеко от столиц… Их ждали три холодных, голодных и ударных года в Сибири. Третьяковцы прибыли почти в полном составе во главе с директором Александром Замошкиным и открыли филиал Галереи. Он стал домом для шедевров и работников ещё порядка 17 музеев со всей страны.
Это были прежде всего женщины примерно от 25 до 45 лет, ведь мужчин забрали на фронт. Многие приехали с детьми и пожилыми родителями. Всех под крыло приняли Театр и Третьяковка. Спали в подвалах и гримерках, порой у ящиков с произведениями. Их — более тысячи, тяжеленных, загруженных скульптурой и памятниками, — перетаскивали, круглосуточно охраняли и обеспечивали температурно-влажностым режимом. В условиях тотальной нехватки всего выкручивались, как могли: влажность обеспечивали, развешивая мокрые простыни.
Поврежденные картины реставрировали подручными средствами. В ход шел даже мед, который новосибирцы отрывали от семей для спасения живописи. Его использовали вместо клея, в том числе для грандиозной «Севастопольской панорамы», которую тоже эвакуировали в Новосибирск. Дети музейщиков особенно любили это полотно: иногда, когда родители не видели, малыши подходили к медовым углам панорамы и облизывали их. Никакого больше сладкого они не знали, да и еды видели мало. Музейщицы на огородах под Новосибирском сами выращивали овощи. Главным лакомством в те годы была картошка с солью.
Поражает, что в таких условиях, судя по их многочисленным дневникам, они не выживали, а жили. Помимо ежедневного сохранения и реставрации сокровищ, писали диссертации, ездили с лекциями про искусство по Сибири и делали выставки. Их — более 20 — показывали не только в Театре и городских пространствах, но и на улицах и в госпиталях. Ставили стулья у больничных коек неподвижных раненых, доставали репродукции или проекционный фонарь с диапозитивом — и рассказывали…
Тогда сибиряки впервые увидели вживую работы Васнецова, Репина, Сурикова и других первых авторов, а Новосибирск из-за появления филиала ГТГ и череды важных выставок стал культурной столицей страны. Никто из музейщиц не погиб. Ни одно из десятков тысяч произведений, судя по архивам, не утрачено. После окончания войны они вместе с шедеврами вернулись в Москву и в рекордные сроки восстановили и открыли Третьяковку. Спасибо каждой из них за то, что мы сегодня имеем.
На этом фото — только часть сотрудниц ГТГ. Сидят слева направо: О.А. Лясковская, Н.Д. Рудницкая-Моргунова, В.А. Сидорова, Е.В. Журавлева, С.Н. Гольдштейн, С.И. Битюцкая, М.Г. Буш. Стоят слева направо: П.В. Каршилова, Н.В. Черкасова, З.Т. Зонова, В.Ф. Румянцева, Е.П. Карепина, Е.В. Савелова, О.А. Живова, Е.Ф. Каменская. 1943. Новосибирск. Фотография ГТГ
Победы расскажу про подвиг музейщиц — моих сверстниц, про который знают единицы в силу когда-то секретности данных, а должны знать все. Эти женщины вместе с коллегами-мужчинами создали филиал Третьяковки в Новосибирском оперном театре и спасли сокровища Галереи, ГМИИ, «Царского Села» и ещё минимум 15 музеев. Пишу «минимум», так как точных цифр и единого материала до сих пор нет. Данные семи архивов и перечисленных музеев легли в основу моего исследования этой темы, которое используется при создании фильма НОВАТа для ТВ «Россия».
Эвакуация икон Рублева, полотен передвижников, импрессионистов и другого нашего музейного достояния потребовала места, куда не дойдёт враг. Выбор пал на закрытый тогда Новосибирск, где без широкой огласки возводился сложный по архитектуре и инженерии и самый большой в мире оперный театр — тогда Дом науки и культуры. В считанные дни после начала войны туда уже под бомбами из Москвы и Ленинграда перевезли ценности первого ряда.
Музейщики не знали, куда и как надолго едут с произведениями. Операция проходила под грифом секретности. Они ехали в летних платьях и костюмах с чемоданами на неделю недалеко от столиц… Их ждали три холодных, голодных и ударных года в Сибири. Третьяковцы прибыли почти в полном составе во главе с директором Александром Замошкиным и открыли филиал Галереи. Он стал домом для шедевров и работников ещё порядка 17 музеев со всей страны.
Это были прежде всего женщины примерно от 25 до 45 лет, ведь мужчин забрали на фронт. Многие приехали с детьми и пожилыми родителями. Всех под крыло приняли Театр и Третьяковка. Спали в подвалах и гримерках, порой у ящиков с произведениями. Их — более тысячи, тяжеленных, загруженных скульптурой и памятниками, — перетаскивали, круглосуточно охраняли и обеспечивали температурно-влажностым режимом. В условиях тотальной нехватки всего выкручивались, как могли: влажность обеспечивали, развешивая мокрые простыни.
Поврежденные картины реставрировали подручными средствами. В ход шел даже мед, который новосибирцы отрывали от семей для спасения живописи. Его использовали вместо клея, в том числе для грандиозной «Севастопольской панорамы», которую тоже эвакуировали в Новосибирск. Дети музейщиков особенно любили это полотно: иногда, когда родители не видели, малыши подходили к медовым углам панорамы и облизывали их. Никакого больше сладкого они не знали, да и еды видели мало. Музейщицы на огородах под Новосибирском сами выращивали овощи. Главным лакомством в те годы была картошка с солью.
Поражает, что в таких условиях, судя по их многочисленным дневникам, они не выживали, а жили. Помимо ежедневного сохранения и реставрации сокровищ, писали диссертации, ездили с лекциями про искусство по Сибири и делали выставки. Их — более 20 — показывали не только в Театре и городских пространствах, но и на улицах и в госпиталях. Ставили стулья у больничных коек неподвижных раненых, доставали репродукции или проекционный фонарь с диапозитивом — и рассказывали…
Тогда сибиряки впервые увидели вживую работы Васнецова, Репина, Сурикова и других первых авторов, а Новосибирск из-за появления филиала ГТГ и череды важных выставок стал культурной столицей страны. Никто из музейщиц не погиб. Ни одно из десятков тысяч произведений, судя по архивам, не утрачено. После окончания войны они вместе с шедеврами вернулись в Москву и в рекордные сроки восстановили и открыли Третьяковку. Спасибо каждой из них за то, что мы сегодня имеем.
На этом фото — только часть сотрудниц ГТГ. Сидят слева направо: О.А. Лясковская, Н.Д. Рудницкая-Моргунова, В.А. Сидорова, Е.В. Журавлева, С.Н. Гольдштейн, С.И. Битюцкая, М.Г. Буш. Стоят слева направо: П.В. Каршилова, Н.В. Черкасова, З.Т. Зонова, В.Ф. Румянцева, Е.П. Карепина, Е.В. Савелова, О.А. Живова, Е.Ф. Каменская. 1943. Новосибирск. Фотография ГТГ
group-telegram.com/wine_thomas_anderson/824
Create:
Last Update:
Last Update:
#вдень
Победы расскажу про подвиг музейщиц — моих сверстниц, про который знают единицы в силу когда-то секретности данных, а должны знать все. Эти женщины вместе с коллегами-мужчинами создали филиал Третьяковки в Новосибирском оперном театре и спасли сокровища Галереи, ГМИИ, «Царского Села» и ещё минимум 15 музеев. Пишу «минимум», так как точных цифр и единого материала до сих пор нет. Данные семи архивов и перечисленных музеев легли в основу моего исследования этой темы, которое используется при создании фильма НОВАТа для ТВ «Россия».
Эвакуация икон Рублева, полотен передвижников, импрессионистов и другого нашего музейного достояния потребовала места, куда не дойдёт враг. Выбор пал на закрытый тогда Новосибирск, где без широкой огласки возводился сложный по архитектуре и инженерии и самый большой в мире оперный театр — тогда Дом науки и культуры. В считанные дни после начала войны туда уже под бомбами из Москвы и Ленинграда перевезли ценности первого ряда.
Музейщики не знали, куда и как надолго едут с произведениями. Операция проходила под грифом секретности. Они ехали в летних платьях и костюмах с чемоданами на неделю недалеко от столиц… Их ждали три холодных, голодных и ударных года в Сибири. Третьяковцы прибыли почти в полном составе во главе с директором Александром Замошкиным и открыли филиал Галереи. Он стал домом для шедевров и работников ещё порядка 17 музеев со всей страны.
Это были прежде всего женщины примерно от 25 до 45 лет, ведь мужчин забрали на фронт. Многие приехали с детьми и пожилыми родителями. Всех под крыло приняли Театр и Третьяковка. Спали в подвалах и гримерках, порой у ящиков с произведениями. Их — более тысячи, тяжеленных, загруженных скульптурой и памятниками, — перетаскивали, круглосуточно охраняли и обеспечивали температурно-влажностым режимом. В условиях тотальной нехватки всего выкручивались, как могли: влажность обеспечивали, развешивая мокрые простыни.
Поврежденные картины реставрировали подручными средствами. В ход шел даже мед, который новосибирцы отрывали от семей для спасения живописи. Его использовали вместо клея, в том числе для грандиозной «Севастопольской панорамы», которую тоже эвакуировали в Новосибирск. Дети музейщиков особенно любили это полотно: иногда, когда родители не видели, малыши подходили к медовым углам панорамы и облизывали их. Никакого больше сладкого они не знали, да и еды видели мало. Музейщицы на огородах под Новосибирском сами выращивали овощи. Главным лакомством в те годы была картошка с солью.
Поражает, что в таких условиях, судя по их многочисленным дневникам, они не выживали, а жили. Помимо ежедневного сохранения и реставрации сокровищ, писали диссертации, ездили с лекциями про искусство по Сибири и делали выставки. Их — более 20 — показывали не только в Театре и городских пространствах, но и на улицах и в госпиталях. Ставили стулья у больничных коек неподвижных раненых, доставали репродукции или проекционный фонарь с диапозитивом — и рассказывали…
Тогда сибиряки впервые увидели вживую работы Васнецова, Репина, Сурикова и других первых авторов, а Новосибирск из-за появления филиала ГТГ и череды важных выставок стал культурной столицей страны. Никто из музейщиц не погиб. Ни одно из десятков тысяч произведений, судя по архивам, не утрачено. После окончания войны они вместе с шедеврами вернулись в Москву и в рекордные сроки восстановили и открыли Третьяковку. Спасибо каждой из них за то, что мы сегодня имеем.
На этом фото — только часть сотрудниц ГТГ. Сидят слева направо: О.А. Лясковская, Н.Д. Рудницкая-Моргунова, В.А. Сидорова, Е.В. Журавлева, С.Н. Гольдштейн, С.И. Битюцкая, М.Г. Буш. Стоят слева направо: П.В. Каршилова, Н.В. Черкасова, З.Т. Зонова, В.Ф. Румянцева, Е.П. Карепина, Е.В. Савелова, О.А. Живова, Е.Ф. Каменская. 1943. Новосибирск. Фотография ГТГ
Победы расскажу про подвиг музейщиц — моих сверстниц, про который знают единицы в силу когда-то секретности данных, а должны знать все. Эти женщины вместе с коллегами-мужчинами создали филиал Третьяковки в Новосибирском оперном театре и спасли сокровища Галереи, ГМИИ, «Царского Села» и ещё минимум 15 музеев. Пишу «минимум», так как точных цифр и единого материала до сих пор нет. Данные семи архивов и перечисленных музеев легли в основу моего исследования этой темы, которое используется при создании фильма НОВАТа для ТВ «Россия».
Эвакуация икон Рублева, полотен передвижников, импрессионистов и другого нашего музейного достояния потребовала места, куда не дойдёт враг. Выбор пал на закрытый тогда Новосибирск, где без широкой огласки возводился сложный по архитектуре и инженерии и самый большой в мире оперный театр — тогда Дом науки и культуры. В считанные дни после начала войны туда уже под бомбами из Москвы и Ленинграда перевезли ценности первого ряда.
Музейщики не знали, куда и как надолго едут с произведениями. Операция проходила под грифом секретности. Они ехали в летних платьях и костюмах с чемоданами на неделю недалеко от столиц… Их ждали три холодных, голодных и ударных года в Сибири. Третьяковцы прибыли почти в полном составе во главе с директором Александром Замошкиным и открыли филиал Галереи. Он стал домом для шедевров и работников ещё порядка 17 музеев со всей страны.
Это были прежде всего женщины примерно от 25 до 45 лет, ведь мужчин забрали на фронт. Многие приехали с детьми и пожилыми родителями. Всех под крыло приняли Театр и Третьяковка. Спали в подвалах и гримерках, порой у ящиков с произведениями. Их — более тысячи, тяжеленных, загруженных скульптурой и памятниками, — перетаскивали, круглосуточно охраняли и обеспечивали температурно-влажностым режимом. В условиях тотальной нехватки всего выкручивались, как могли: влажность обеспечивали, развешивая мокрые простыни.
Поврежденные картины реставрировали подручными средствами. В ход шел даже мед, который новосибирцы отрывали от семей для спасения живописи. Его использовали вместо клея, в том числе для грандиозной «Севастопольской панорамы», которую тоже эвакуировали в Новосибирск. Дети музейщиков особенно любили это полотно: иногда, когда родители не видели, малыши подходили к медовым углам панорамы и облизывали их. Никакого больше сладкого они не знали, да и еды видели мало. Музейщицы на огородах под Новосибирском сами выращивали овощи. Главным лакомством в те годы была картошка с солью.
Поражает, что в таких условиях, судя по их многочисленным дневникам, они не выживали, а жили. Помимо ежедневного сохранения и реставрации сокровищ, писали диссертации, ездили с лекциями про искусство по Сибири и делали выставки. Их — более 20 — показывали не только в Театре и городских пространствах, но и на улицах и в госпиталях. Ставили стулья у больничных коек неподвижных раненых, доставали репродукции или проекционный фонарь с диапозитивом — и рассказывали…
Тогда сибиряки впервые увидели вживую работы Васнецова, Репина, Сурикова и других первых авторов, а Новосибирск из-за появления филиала ГТГ и череды важных выставок стал культурной столицей страны. Никто из музейщиц не погиб. Ни одно из десятков тысяч произведений, судя по архивам, не утрачено. После окончания войны они вместе с шедеврами вернулись в Москву и в рекордные сроки восстановили и открыли Третьяковку. Спасибо каждой из них за то, что мы сегодня имеем.
На этом фото — только часть сотрудниц ГТГ. Сидят слева направо: О.А. Лясковская, Н.Д. Рудницкая-Моргунова, В.А. Сидорова, Е.В. Журавлева, С.Н. Гольдштейн, С.И. Битюцкая, М.Г. Буш. Стоят слева направо: П.В. Каршилова, Н.В. Черкасова, З.Т. Зонова, В.Ф. Румянцева, Е.П. Карепина, Е.В. Савелова, О.А. Живова, Е.Ф. Каменская. 1943. Новосибирск. Фотография ГТГ
BY A Guy’s Guide
Share with your friend now:
group-telegram.com/wine_thomas_anderson/824