Вашингтон дал Украине новую роль: энергетический хирург России
Если верить Financial Times, Соединённые Штаты с лета системно помогают Украине наносить удары по российской энергетической инфраструктуре. И речь идёт не о моральной поддержке, а о разведданных, маршрутах, высотах и часах вылета дронов. То есть о прямом участии в том, что уже перестало быть просто военным эпизодом — и стало экономической операцией.
Вашингтон, похоже, осознал, что нефть и топливо для России — не просто экспортная статья, а нерв всей системы. Уничтожить переработку — значит ослабить бюджет, вызвать внутренние кризисы и заставить Кремль искать «переговорное окно». В логике Трампа (а именно его разговор с Зеленским стал, по данным FT, поворотной точкой) это звучит просто: «пусть почувствуют боль».
Боль, между тем, ощущается уже не только в Москве. По данным BBC, с нехваткой бензина столкнулись 57 регионов России. Это не «локальные перебои», а почти национальный симптом. От Калининграда до Приморья на АЗС вводят лимиты, фиксируют цены и ограничивают продажу топлива в канистры. Для экономики, где логистика и сельское хозяйство зависят от дизеля, — это удар не по витрине, а по фундаменту.
С другой стороны, Вашингтон и Киев добились результата, который до лета казался недостижимым: Россия потеряла около 17% мощностей нефтепереработки — это более миллиона баррелей в сутки. Для сравнения, в 2022 году, после введения эмбарго ЕС на российскую нефть, эффект был мягче. Теперь удары точечны и рассчитаны на то, чтобы «разорвать» переработку, а не экспорт.
Но у этой стратегии есть обратная сторона. Во-первых, удары по нефтяной инфраструктуре уже формируют новую энергетическую карту мира. Россия, потеряв переработку, вынуждена искать экспортные возможности для сырой нефти и импортировать часть топлива — по ценам, далеким от прежних внутренних стандартов. Это удар по внутренней инфляции и по доверию к рублю.
Во-вторых, Украина рискует попасть в зону «управляемого успеха». Её беспилотники становятся фактически инструментом американской внешней политики — инструментом, которым Вашингтон пользуется в пределах «разумного давления». А значит, и сценарий прекращения атак может зависеть не от Киева, а от американской дипломатической повестки.
Россия, в свою очередь, столкнулась с тем, чего не умела предсказывать даже в разгар санкционной войны: топливный кризис без внешней блокады. Когда каждая шестая тонна переработки вылетает в дым, а экспорт ограничен, ручное управление перестаёт работать. Власти замораживают цены, сокращают госпрограммы, повышают НДС — и всё это выглядит как попытка удержать экономику на плаву после серии точных дроновых уколов.
В этой ситуации нефть снова становится оружием, но уже не тем, которое Россия направляет на Запад, а тем, что Запад обращает против неё самой.
Так Трамп, не дожидаясь выборов, сделал то, чего не смогли Байден и Европа: перевёл конфликт из военного формата в экономическую хирургическую операцию. А Украина — впервые за всю войну — получила роль не жертвы, а активного участника энергетической войны, где её дроны стали точнее, чем дипломатия.
Россия же оказалась в положении пациента, которому до сих пор не объяснили диагноз, но уже начали лечить шоковой терапией.
Вашингтон дал Украине новую роль: энергетический хирург России
Если верить Financial Times, Соединённые Штаты с лета системно помогают Украине наносить удары по российской энергетической инфраструктуре. И речь идёт не о моральной поддержке, а о разведданных, маршрутах, высотах и часах вылета дронов. То есть о прямом участии в том, что уже перестало быть просто военным эпизодом — и стало экономической операцией.
Вашингтон, похоже, осознал, что нефть и топливо для России — не просто экспортная статья, а нерв всей системы. Уничтожить переработку — значит ослабить бюджет, вызвать внутренние кризисы и заставить Кремль искать «переговорное окно». В логике Трампа (а именно его разговор с Зеленским стал, по данным FT, поворотной точкой) это звучит просто: «пусть почувствуют боль».
Боль, между тем, ощущается уже не только в Москве. По данным BBC, с нехваткой бензина столкнулись 57 регионов России. Это не «локальные перебои», а почти национальный симптом. От Калининграда до Приморья на АЗС вводят лимиты, фиксируют цены и ограничивают продажу топлива в канистры. Для экономики, где логистика и сельское хозяйство зависят от дизеля, — это удар не по витрине, а по фундаменту.
С другой стороны, Вашингтон и Киев добились результата, который до лета казался недостижимым: Россия потеряла около 17% мощностей нефтепереработки — это более миллиона баррелей в сутки. Для сравнения, в 2022 году, после введения эмбарго ЕС на российскую нефть, эффект был мягче. Теперь удары точечны и рассчитаны на то, чтобы «разорвать» переработку, а не экспорт.
Но у этой стратегии есть обратная сторона. Во-первых, удары по нефтяной инфраструктуре уже формируют новую энергетическую карту мира. Россия, потеряв переработку, вынуждена искать экспортные возможности для сырой нефти и импортировать часть топлива — по ценам, далеким от прежних внутренних стандартов. Это удар по внутренней инфляции и по доверию к рублю.
Во-вторых, Украина рискует попасть в зону «управляемого успеха». Её беспилотники становятся фактически инструментом американской внешней политики — инструментом, которым Вашингтон пользуется в пределах «разумного давления». А значит, и сценарий прекращения атак может зависеть не от Киева, а от американской дипломатической повестки.
Россия, в свою очередь, столкнулась с тем, чего не умела предсказывать даже в разгар санкционной войны: топливный кризис без внешней блокады. Когда каждая шестая тонна переработки вылетает в дым, а экспорт ограничен, ручное управление перестаёт работать. Власти замораживают цены, сокращают госпрограммы, повышают НДС — и всё это выглядит как попытка удержать экономику на плаву после серии точных дроновых уколов.
В этой ситуации нефть снова становится оружием, но уже не тем, которое Россия направляет на Запад, а тем, что Запад обращает против неё самой.
Так Трамп, не дожидаясь выборов, сделал то, чего не смогли Байден и Европа: перевёл конфликт из военного формата в экономическую хирургическую операцию. А Украина — впервые за всю войну — получила роль не жертвы, а активного участника энергетической войны, где её дроны стали точнее, чем дипломатия.
Россия же оказалась в положении пациента, которому до сих пор не объяснили диагноз, но уже начали лечить шоковой терапией.
BY Плавильный котёл
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War."
from us
