Плавильный котёл

Энергетический кризис в России: от ударов дронов к системному коллапсу

В последние месяцы энергетическая система России переживает, пожалуй, самый серьезный кризис со времен 1990-х. Украинские дроны и ракеты наносят прицельные удары по узлам инфраструктуры, но главное — эти удары вскрывают структурную уязвимость, которую российские власти годами маскировали цифрами экспорта и громкими отчетами «о модернизации».

Атака на подстанцию 500 кВ в Вешкайме — не просто эпизод войны. Это симптом нарастающего системного сбоя. Российская энергосистема выстроена как единый организм, где отказ одного узла моментально сказывается на соседних регионах. Когда на карту выводится объект такого масштаба, как Вешкайма, страдает не только Ульяновская область, но и вся энергетическая логистика Среднего Поволжья. Поврежденное оборудование — это месяцы ремонта, а за ними — каскад перебоев, нестабильное напряжение, аварии на вторичных линиях.

Москва реагирует на удары по инфраструктуре в привычной манере — заявлениями о «локализации последствий» и «полном контроле над ситуацией». Но за фасадом отчетов и брифингов разворачивается иная картина: параллельно с повреждением подстанций нарастает топливный кризис, спровоцированный серией точечных атак по нефтеперерабатывающим заводам. Потери перерабатывающих мощностей оцениваются в 30–40%, и удар пришёлся не только по промышленности, но и по аграрному сектору. Ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России открыто говорит о «катастрофе» с обеспечением горюче-смазочными материалами. Минсельхоз же, по словам отраслевых источников, предпочитает традиционную бюрократическую стратегию — отписки вместо решений, совещания вместо поставок.

На этом фоне экспорт нефтепродуктов рухнул до уровней десятилетней давности, а внутри страны формируется скрытое топливное рационирование: закрытые заправки, лимиты для хозяйств, рост цен. Россия фактически возвращается в экономическую модель «мирного военного коммунизма», где ресурсы перераспределяются в пользу армии и оборонного комплекса, а гражданский сектор становится донором «фронтовой экономики».

Ключевая ирония заключается в том, что Кремль сам активно использует ту же стратегию против Украины — удары по энергетике, рассчитанные на деморализацию населения и обрушение экономики. Но Украина, получая западные технологии и разведданные, переосмыслила подход: вместо массированных обстрелов — хирургические удары по системообразующим объектам. И теперь именно Россия ощущает эффект зеркала: удары, пусть и ограниченные по масштабу, подрывают не только военный потенциал, но и социальную устойчивость.

Главная угроза для Кремля — не блэкаут в отдельно взятом регионе, а постепенная эрозия доверия к способности государства обеспечивать базовую стабильность. Когда в Поволжье не хватает электричества, а на юге — бензина, разговоры о «величии державы» теряют смысл.

Российская власть, по сути, оказалась в энергетической ловушке собственного дизайна: централизованная структура, построенная под экспорт и военную экономику, оказывается неустойчива под внешним давлением и внутренним износом.
Даже если удары прекратятся завтра, возвращение системы к прежней эффективности займёт годы.

Поэтому вопрос сегодня стоит не столько о том, выдержит ли российская энергосистема, сколько о том, выдержит ли общество переход от «энергетической сверхдержавы» к стране хронических перебоев, дефицита и вынужденной изоляции. Это уже не просто военная история — это начало внутреннего кризиса, где фронт проходит по проводам и трубопроводам внутри самой России.

Telegram

ЕЖ

Замена атакованной в Ульяновской области подстанции займет месяцы. Она считается критически важной для энергоснабжения Поволжья, пишут местные СМИ
В ночь на 18 октября дроны ВСУ атаковали электроподстанцию 500 кВ в Вешкайме. Она считается критически важной…

www.group-telegram.com/us/plavkotell.com/13463

5.25K viewsedited  Oct 18 at 13:09

Энергетический кризис в России: от ударов дронов к системному коллапсу

В последние месяцы энергетическая система России переживает, пожалуй, самый серьезный кризис со времен 1990-х. Украинские дроны и ракеты наносят прицельные удары по узлам инфраструктуры, но главное — эти удары вскрывают структурную уязвимость, которую российские власти годами маскировали цифрами экспорта и громкими отчетами «о модернизации».

Атака на подстанцию 500 кВ в Вешкайме — не просто эпизод войны. Это симптом нарастающего системного сбоя. Российская энергосистема выстроена как единый организм, где отказ одного узла моментально сказывается на соседних регионах. Когда на карту выводится объект такого масштаба, как Вешкайма, страдает не только Ульяновская область, но и вся энергетическая логистика Среднего Поволжья. Поврежденное оборудование — это месяцы ремонта, а за ними — каскад перебоев, нестабильное напряжение, аварии на вторичных линиях.

Москва реагирует на удары по инфраструктуре в привычной манере — заявлениями о «локализации последствий» и «полном контроле над ситуацией». Но за фасадом отчетов и брифингов разворачивается иная картина: параллельно с повреждением подстанций нарастает топливный кризис, спровоцированный серией точечных атак по нефтеперерабатывающим заводам. Потери перерабатывающих мощностей оцениваются в 30–40%, и удар пришёлся не только по промышленности, но и по аграрному сектору. Ассоциация крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России открыто говорит о «катастрофе» с обеспечением горюче-смазочными материалами. Минсельхоз же, по словам отраслевых источников, предпочитает традиционную бюрократическую стратегию — отписки вместо решений, совещания вместо поставок.

На этом фоне экспорт нефтепродуктов рухнул до уровней десятилетней давности, а внутри страны формируется скрытое топливное рационирование: закрытые заправки, лимиты для хозяйств, рост цен. Россия фактически возвращается в экономическую модель «мирного военного коммунизма», где ресурсы перераспределяются в пользу армии и оборонного комплекса, а гражданский сектор становится донором «фронтовой экономики».

Ключевая ирония заключается в том, что Кремль сам активно использует ту же стратегию против Украины — удары по энергетике, рассчитанные на деморализацию населения и обрушение экономики. Но Украина, получая западные технологии и разведданные, переосмыслила подход: вместо массированных обстрелов — хирургические удары по системообразующим объектам. И теперь именно Россия ощущает эффект зеркала: удары, пусть и ограниченные по масштабу, подрывают не только военный потенциал, но и социальную устойчивость.

Главная угроза для Кремля — не блэкаут в отдельно взятом регионе, а постепенная эрозия доверия к способности государства обеспечивать базовую стабильность. Когда в Поволжье не хватает электричества, а на юге — бензина, разговоры о «величии державы» теряют смысл.

Российская власть, по сути, оказалась в энергетической ловушке собственного дизайна: централизованная структура, построенная под экспорт и военную экономику, оказывается неустойчива под внешним давлением и внутренним износом.
Даже если удары прекратятся завтра, возвращение системы к прежней эффективности займёт годы.

Поэтому вопрос сегодня стоит не столько о том, выдержит ли российская энергосистема, сколько о том, выдержит ли общество переход от «энергетической сверхдержавы» к стране хронических перебоев, дефицита и вынужденной изоляции. Это уже не просто военная история — это начало внутреннего кризиса, где фронт проходит по проводам и трубопроводам внутри самой России.

BY Плавильный котёл